Иван вдыхал свежий прохладный воздух, любовался ночными видами и неторопливо размышлял о том, во что он к своим двадцати пяти годам жизнь свою превратил, и чего теперь добиться хочет. И что только в голову не лезло (чаще всего непотребства всякие!)?
Вот и улица, на которой особняк его располагался. Ваня замедлил шаг — привиделось ему, что сила неведомая его вовсе на другую часть планеты зашвырнула? Да нет же, что за бред⁈ Уже и крыльцо его дома виднеется. Иван продолжил движение, внимательно о сторонам оглядываясь и ругая себя за прежнее невнимание к мелочам, казалось бы, незначительным. Вот барельефы цветочные колонны на одном из домов украшают. С лотосами. А в особняке напротив вход парочка китайских драконов охраняет… А здесь с крыши на крышу перекинули несколько гирлянд с традиционными китайскими фонариками. Простенькие артефакты, что впитывают энергию солнца и зажигаются с его заходом — Лудильщиков видел схемы подобных поделок буквально на первых страницах полученных им когда-то учебников по артефакторике. Одно время сам хотел такую штуку сотворить, да как-то на другие надобности переключился. Вот и получалось, что по пути к себе, наш герой всё больше и больше замечал дыхание культуры Поднебесной. Слыхал он, что такое явление в разных странах возникает, там, где китайцев в одном месте много собирается… Вот они на чужбине поближе друг к другу и начинают селиться. А на Малой Конюшенной и соседних улицах чиновники, купцы и прочие служащие, что с торговым представительством и посольством Китая связаны, стали по возможности выкупать себе дома вблизи от созданного ими портального комплекса… Ещё рядом один бо уже живёт…
Словом, квартал за последние пару лет ощутимо преобразился. Правда, Иван пришёл к выводу (хотя доподлинно утверждать этого, конечно, не мог), что Питерский «чайна-таун» от других, скорее всего, отличается… Всё же здесь не обитали вынужденные покинувшие свою страну в поисках лучшей жизни авантюристы или, там, бандиты. Напротив, дома приобретали люди очень состоятельные и высокий статус имеющие, тем или иным образом связанные с развитием торговых и дипломатических отношений между Империями. И только. Лица же более низкого социального достоинства, простые рабочие да прислуга, руками и ногами день и ночь обеспечивающие работу идущих в обе страны грузовых потоков, заселялись в доходные дома. Причем, как Иван где-то слышал, умудрялись набиваться в одну комнату человек по 10, что, несмотря на большие уступки за «массовость», солидный доход владельцам этих домов приносило.
Убедившись в очередной раз, что жизнь вокруг него полна неожиданностями большими и малыми, Иван подошёл к решению следующей стоявшей перед ним проблемы. Где ему нынешнюю ночь провести? В Питере ли спать лечь? Или в особняк в Монако перенестись и Наташе весточку отправить? А может, в Сарапул нагрянуть? Нет, только не туда! Там уже ночь глубокая, а встают они по привычке с петухами, так что поутру его обязательно кто-то разбудить попытается. Брат, сестренка или мама, обрадованные его прибытием и спешащие своими новостями и заботами с ним поделиться…
За такими размышлениями он не сразу и заметил, как из-за установленной недавно на бульваре скульптуры, изображающей не то льва, не то жабу, не то изрядно прибавившего в области талии дракона, вышла странная фигура. Слегка оторопевший Иван с изумлением наблюдал, как щуплый странно одетый мужчина нетвёрдой походкой направляется в его сторону. А когда пригляделся… Ну… Лудильщиков замялся в попытках описать представшего перед ним субъекта. Разодетый в модный, даже, наверное, моднейший (ну, это когда не представляется возможным с большой уверенностью сказать: этот человек яро следует всем новомодным веяниям, или просто сбежал из скорбного дома) наряд — сиреневый сюртук в золотую полоску с длинными фалдами, сиреневый же котелок с блестящим отливом, сияющий ослепительными бликами в свете фонарей, и узкие желтые брюки, на которых угадывались былые стрелки. Однако, общий вид потасканный и переживший явно не одно серьезное возлияние своего хозяина. Хотя, может так и было задумано? Что-нибудь из серии: «данный наряд нарочитой небрежностью изумительно отражает и подчеркивает мятежный дух своего обладателя!»