— Идите уже, благодетели херовы, — рявкаю я, и на этот раз до парней наконец-то доходит, что я не шучу. Они быстро ретируются в направлении главных ворот, оставив меня один на один с приунывшей Веснушкой, сосредоточенно рассматривающей носы своих уродливых туфель из прошлого столетия.
— Я могу не идти, если ты против, — тихо произносит она после минуты напряженного молчания. Шумно выдохнув, я наклоняюсь за оставленным на ступенях стаканчиком из Старбакса и залпом выпиваю противный холодный кофе.
— Я против, — смяв пустую тару в кулаке, подхожу к ней вплотную.
Ее макушка едва доходит мне до плеча, и я в очередной раз удивляюсь, как у такой невысокой девушки могут быть офигенно длинные ноги? И это не единственное несоответствие в ней, от которого у меня рвет крышу. Сиськи третьего размера у худышек, вроде Олеси, тоже далеко не норма. Я помню, что в детстве она была кудрявой толстушкой с пухлыми щечками, сплошь покрытыми веснушками. Нехило так изрослась. Из гадкого упитанного утенка превратилась с изящную хрустальную лебедь. Слишком разительные перемены, чтобы поверить в их естественное происхождение. Причем Веснушка совсем не похожа на помешанных на диете анорексичек, не вылезающих от косметологов и из спортзалов. Она и косметикой почти не пользуется, о стиле не имеет ни малейшего понятия, и вкуса у нее даже близко нет.
— Твои проблемы. Меня не ты пригласил, — нагло заявляет Олеся, продолжая разглядывать свои стремные туфли.
— А как же: «не пойду, если ты против»? Берешь свои слова назад?
— Думала, что тебе хватит такта…
— Хватит, Олеся, — «бестактно» перебиваю я. — Ты мне доходчиво дала понять, что не хочешь продолжать наше общение.
— Мы можем не общаться, — пожимает она плечами. — Поздравляю, кстати, с получением диплома.
— Спасибо, — цежу, скрипнув зубами. Олеся шмыгает заложенным носом, и я вспоминаю, что десять минут назад она рыдала на ступенях. — У тебя что-то случилось? — спрашиваю, поддавшись внезапному импульсу.
— Аллергия на пух. Я же сказала, — упрямо заливает Веснушка.
— Врешь, — ухмыляюсь я.
— Вру, — признается она, откидывая за спину длинные светлые волосы. Ее взгляд лениво ползет по моему телу вверх, задерживается на гладко выбритом подбородке и губах, поднимается выше, и я уже привычно тону в прозрачном изумрудном омуте. — У тебя глаза черные, — тихо произносит Леся. — И, вообще, ты на цыгана похож.
— Тебе французы нравятся, я помню, — отвечаю, глубоко вдыхая умопомрачительный аромат грейпфрута и бергамота.
— Мне нравится твой костюм, — Олеся неожиданно отвешивает мне комплимент.
— Ну хоть что-то, — иронизирую я, ощущая нарастающее между нами сексуальное напряжение. — Хочешь подарю? Могу прямо здесь снять, — отпускаю пошлую шутку.
— Сними, — она громко сглатывает, облизывая губы, и опускает ресницы. — Но не здесь, — добавляет тихо.
— Пойдем ко мне, — предлагаю я, точнее та часть меня, что болезненно упирается в молнию на ширинке брюк. — Тут недалеко. Десять минут пешком.
— Знаю. Я тебя до дома подвозила.
— Блузку заодно твою застираем, а в клуб можешь смело мой костюм напялить, — хрипло смеюсь, представив себе эту картину.
— А Ирина Владимировна дома?
— Мама уехала на неделю к подруге в Казань.
— Тогда пошли, — кивает Веснушка. Пока до моего затуманенного похотью мозга медленно доходит полученная информация, она уже резво сбегает по лестницам. Остановившись внизу, быстро оглядывается, окидывая меня смеющимся взглядом. — Сдрейфил, Страйк?
— Нет, просто задумался, — мотаю головой и спускаюсь к ждущей меня Веснушке.
До моего дома мы добираемся чуть дольше, чем обычно дохожу один. Олеся никуда не спешит, я тоже. Мы идем рядом, не касаясь друг друга, периодически обмениваясь общими фразами. Она спрашивает, как заживает моя пострадавшая в драке рука и как я выживаю без своей шмаровозки, жалуется, что ее «Киа» снова угодила в ремонт, возмущается на духоту в общаге и озверевшую комендантшу Зою Кирилловну, которую мы с парнями в свое время прозвали Шапокляк из-за длинного носа и вечного пучка на затылке. Гоняла она нас знатно и по каждому косяку писала докладные в деканат. В итоге меня с треском выперли через полгода, но покуролесить я успел от души, перетрахав половину общаги. Про половину, конечно, загнул, но кто там считал? Мы с Максом вообще не парились, обалдев от количества безотказных девчонок. Об этом я само собой Олесе не рассказываю. Тем более, что слухи до нее все равно дошли.