Время потихоньку тикает, десять минут, двадцать, полчаса. В квартире гробовая тишина, балконная дверь точно не хлопала. Сколько еще он собирается там зад морозить? Никотин скоро уже из ушей повалит или закапает с одного места.
Собрав внутренние ресурсы в кулак, проглатываю никому ненужную гордость. Надо идти спасать своего горе-гинеколога, ему завтра людей лечить, а он еще спать не ложился. Натягиваю на ноги теплые носки, накидываю поверх пижамы махровый халат и выхожу из спальни. Темноту в гостиной разбавляет только подсветка над кухонным гарнитуром. Уверенно шагаю к балконной двери, за которой угадывается опирающийся на перила мужской силуэт, и, засмотревшись, врезаюсь в диван. Больно ударившись большим пальцем, сдавленно ойкаю и хромаю на балкон. Тяну на себя дверь. Не поддается. Изнутри заперся, псих комнатный. Тихонько стучу костяшками по раме — реакции ноль. Барабаню громче — оглядывается, окидывает недобрым взглядом, но пускает на свою задымленную территорию и снова занимает исходную позицию. Обреченно вздохнув, прикрываю за собой дверь и встаю рядом. Искоса смотрю на напряженный профиль. Хорошо хоть ума хватило толстовку надеть и кроссы. Поэтому замёрзшим Кравцов не выглядит. Злым и раздраженным — да.
— Саш, иди спать. Тебе работать завтра. Я сама на диване лягу, — включаю заботливую гражданскую жену.
— У меня выходной, — хмуро отзывается он. Я вдруг сдуваюсь, забыв все, что собиралась сказать. В голове ни одной путной мысли. Вакуум пустоты. — Еще раз начнешь меня гнать, я ведь уйду, Лесь, — хрипло произносит Кравцов. — Думай, прежде чем словами бросаться. Я не мальчик из песочницы, терпеть не буду.
— Ты не обязан меня терпеть, — мрачно усмехаюсь в ответ.
— Терплю же, — в его голосе сквозит усталость. Он трет ладонями лицо, смотрит куда-то вдаль, а я не знаю, как к нему подступиться и снова несу что-то совсем не то:
— Если кто и должен уйти, так это я.
Он поворачивает голову и смотрит долго, пристально, изучающе, сканируя насквозь, как рентгеном. В темных глазах ничего нельзя прочитать. Одна сплошная непроглядная мгла. Смотрю и дна не вижу, падаю в этот бесконечный тоннель и задыхаюсь. Больно, холодно, горячо, страшно, а вынырнуть не хочу. Завораживает.
— Иди, — произносит Кравцов одними губами и, сжав полы моего халата в кулак, рывком тянет на себя.
Припечатывает вплотную. Нависает, пронзая парализующим взглядом. Я ни дышать, ни дернуться не могу, ни ног, ни рук не чувствую. Сердце горит, перед глазами плывет туман, в висках барабанит пульс, заглушая мечущиеся мысли. Он меня гонит? Хочет, чтобы я ушла?
— Иди спать, Лесь, — резко отпустив мой халат, Саша отступает назад.
Я хлопаю ресницами, растерянно пялюсь на него, как слабоумная. Он сжимает челюсти, играя желваками, кадык нервно ходит туда-обратно, в глазах дикое выражение, от которого хочется забиться в угол.
— Быстро, — бросает сквозь зубы, заставив меня дернуться от неожиданности. — Чтобы через две минуты уже спала. В спальне, в нашей кровати, голая. Поняла меня?
— Да, — тихо пищу в ответ.
— Плохо поняла, раз все еще здесь! — рявкает Страйк, делая шаг вперед.
Испуганно подскочив на месте, я вприпрыжку улепетываю с балкона и сломя голову несусь в спальню. Через две минуты я еще не сплю, но уже лежу в постели. Голая. Довольная. Счастливая. Улыбаюсь, как ненормальная.
Я остаюсь. Саша не собирается меня выгонять. А значит, у нас целых три месяца в запасе. Если прибавить к истекшим, в сумме получится одиннадцать. Почти год.
Целый год…
Всего год.
Я буду скучать.
Боже, как же сильно я буду скучать.
***
Утром меня поднимает настырный будильник. Возмущенно засопев, я прижимаюсь щекой к мускулистой мужской спине и несколько секунд притворяюсь, что не слышу раздражающей сирены. Обнимаю своего грозного хирурга руками и ногами и позволяю себе чуть-чуть понежиться… пока он спит зубами к стенке. Трусь носом о крепкое плечо, вдыхая терпкий мужской запах, и совсем ни о чем не думаю. Еще минутку, только одну. Максимум две. Страйк горячий, как печка, а за окном февраль, снегопад, стужа. Как заставить себя выбраться из теплой кровати в неприветливый холод?
— Бл*ь, выруби его, — сонно и совсем не приветливо ворчит проснувшийся дикобраз. Вот же вредная козлина. Хам невоспитанный. Весь кайф мне обломал.
Обиженно фыркнув, отлипаю от Страйка, выключаю трезвонящий будильник на телефоне и нехотя сползаю с постели. В глаза, как песка насыпали. Ощущение, словно вообще не спала. Срочно требуется литр кофе, но сначала горячий душ.