Кое-что из увиденного Ник не смог рассмотреть достаточно хорошо, чтобы идентифицировать. Некоторые существа настолько отличались от всего, что он знал, что он не знал, как их классифицировать. Животные размером с человека с длинными тонкими ногами ползали по дну океана. Облака существ в форме цветов, которые, как он предположил, были медузами, окружали крупных млекопитающих как пираньи.
Подводная лодка начала набирать скорость.
Вначале это происходило постепенно, как будто поезд набирал скорость до самой высокой передачи.
Чем быстрее они плыли, тем труднее становилось что-либо разглядеть в темноте.
Затем, внезапно, это стало совсем невозможно.
Вместо этого по бокам побежали пузыри, а стекло задрожало от вибрации.
Уокер объяснил всем им, что корабль посылал громкий сигнал, похожий на сигнал гидролокатора, как для определения местоположения, так и главным образом для того, чтобы предупредить любые живые существа, чтобы они убирались к чёртовой матери с их дороги. Он сказал, что это потрясающе эффективно; с тех пор, как данные модели впервые вышли в полевые условия, не было ни одного столкновения с участием этого типа высокоскоростных подводных аппаратов.
Тем не менее, Ник не мог не нервничать по мере того, как они продолжали набирать скорость.
Команда принесла им еду, возможно, чтобы отвлечь их.
Казалось, они привыкли к тому, что пассажиры нервничают на их судне; Ника также поразило, что они необычайно гордились своим необычным транспортным средством.
Они даже дали ему название — Цветок Фионы, или сокращенно «Фи».
Вскоре после того, как все люди и видящие поели, они начали засыпать.
Уинтер, которая сидела рядом с Ником на двух креслах по левому борту субмарины, заснула практически на Нике, после того как убедила его откинуть своё кресло назад, чтобы они были на одном уровне и у неё было больше места.
Она продержалась около трёх минут после того, как он согласился.
Ник взял подушку у одного из членов экипажа, как только она отключилась. Он подложил подушку ей под голову, завернул её в толстое одеяло, но в остальном оставил её в покое.
Устроив её, похоже, в комфортном положении, он изменил позу на удобном кресле и повернул голову, чтобы смотреть в окно на бурлящую воду и пузырьки. Он наслаждался ощущением движения, пока они мчались по океану; это было почти как на корабле, как будто его покачивало, пока он засыпал на волнах.
В конце концов, он обнаружил, что тоже закрывает глаза.
Глава 28. Океан
— Ну, разве это не интересно… — убаюкивающие, с луизианскими нотками слова, словно шёлк, скользнули по спине Ника, заставив его застыть, по большей части в полном шоке. — …Я, честно говоря, думал, что ты и твои близнецы-приятели по траху, должно быть, попали в другой мир, гораздо более приятный и дружелюбный к видящим, чем этот…
Ник не повернул головы.
Один только этот голос вызвал такую сильную, сбивающую с толку какофонию воспоминаний, страха, ярости, неверия, растерянности и бешенства, что сначала он даже не пошевелился.
Обладатель этого голоса опустился на барный стул рядом с ним.
Тогда, и только тогда, Ник повернул голову.
Казалось бы, это произошло против его сознательной воли, но он был бессилен это остановить. Ник уставился на знакомое красивое лицо с крупными чертами, на стильно подстриженные каштановые волосы, собранные в конский хвост, как у монгольского пирата, и на лукавый юмор в его глазах цвета потрескавшегося хрусталя.
— Очевидно, ты не вошёл там же и тогда же, когда и мы, моё блудное семя, — промурлыкал старший вампир. Он томным жестом подозвал бармена, нацелил указательный палец на жидкость в стакане Ника, затем сделал знак, чтобы подали два. Он оглянулся на Ника с широкой ухмылкой на лице. — Как тебе нравится в нашем маленьком раю? Ты пьёшь… по-видимому, чрезмерно… и явно одинок. Проблемы в раю, отпрыск?
Ник уставился в эти весёлые глаза.
Он всё ещё сомневался, не галлюцинирует ли он.
Может, кто-то что-то подсыпал ему в напиток? Как, во имя богов, он мог смотреть на Брика после стольких лет жизни без него в этом мире?
За это время многое изменилось.
Мир, в котором он жил сейчас, уже опасно накренился за пределы того, что он помнил человеком. Изменения подкрадывались к нему на протяжении десятилетий, как медленно распространяющаяся инфекция: дым, поднимавшийся с угольных заводов в раннюю индустриальную эпоху, сменился контролем за выбросами и более голубым небом, более чистой водой, более чистоплотными людьми и лучшей санитарией, затем дороги заполнились автомобилями, а небо — самолётами, беспилотными летательными аппаратами и спутниками, затем начались войны, которые привели к разрушениям, по сравнению с которыми промышленное загрязнение казалось безмятежным и почти милым.