— Ты не знаешь наверняка, что этого не существует, — холодно возразил он.
— Этим записям сто лет, — парировала она.
— Это не значит, что планеты больше нет, — парировал Ник. — Или что люди и другие расы там сделали тот же неправильный выбор, что и ваш народ. Или что временная шкала, с которой вы столкнулись, каким-то образом отражает нашу!
Он чуть было не сказал, что Даледжем мёртв здесь, в этом мире, уже сотни лет.
Но он этого не сказал.
В последнюю минуту он передумал.
Лара Сен-Мартен, казалось, ничего не заметила.
Она закатила глаза, не скрывая своего презрения.
— Как скажешь, Ник, — ответила она пренебрежительно. — Ты можешь верить во что хочешь. Просто знай, что твои причудливые убеждения имеют последствия. Теперь тебе придётся разбираться с последствиями ложной надежды, которую ты дал всем своим предполагаемым близким.
Её глаза потемнели.
— К сожалению, мне тоже придётся с этим разбираться. Ты внушил им ложные ожидания, детские мечты, фантазии о неком «идеальном мире», где люди, видящие и вампиры якобы живут в гармонии и равноправии… То, что, как мы оба знаем, крайне маловероятно, если вообще возможно. Если они расстроены из-за того, что потеряли это сейчас, то это полностью твоя вина, Ник.
Ник уставился на неё, не веря своим глазам.
— Ты думаешь, они были бы счастливее, думая, что все измерения во Вселенной ненавидят таких, как они?
— Я думаю, реальность всегда предпочтительнее иллюзий, Ник, — она крепко скрестила руки на груди. — Тебе нужно повзрослеть. Перестань жить в прошлом, со своим покойным мужем-видящим, и присоединяйся к настоящему, к живым. Будь здесь ради Уинтер и этой малышки-видящей, которая любит тебя. Они нуждаются в тебе, Ник. Твой мифический, давно умерший мир — нет. Он уже давно в тебе не нуждается.
Ник прикусил язык ещё сильнее.
Он промолчал. Он не решался заговорить.
Сен-Мартен холодно продолжила:
— Ты должен смотреть фактам в лицо, как взрослый…
— Смотреть фактам в лицо? — прорычал Ник. — Что это за факты, Лара? Ты постоянно требуешь, чтобы я приходил и уходил, когда ты щёлкаешь своими наманикюренными пальчиками? Только потому, что ты считаешь себя вправе владеть мной, моей женой, этими двумя детьми-видящими?..
— Малек — взрослый мужчина, — перебила Сен-Мартен.
— Только по человеческим меркам, — возразил Ник. — И у него была не совсем нормальная жизнь, не так ли? Его заставляли растить эту девочку с тех пор, как она была практически младенцем?
— Что вам-то известно об этом? — Сен-Мартен ещё крепче скрестила руки на груди. — Я присматриваю за ними обоими гораздо дольше, чем вы, детектив. Вы хотите поиграть с ними в отца? Отлично. Я не вмешивалась, даже несмотря на то, что вас почти не было в их жизни, и вы вряд ли были «хорошим» образцом для подражания ни для кого из них. Вы по-прежнему почти ничего не знаете о том, на что они способны… или что нужно сделать, чтобы они не причинили огромного вреда себе и другим…
Ник почувствовал, как у него удлиняются клыки, когда она продолжила.
Её голос стал более язвительным.
— …Но, пожалуйста, пожалуйста, не стесняйтесь «просветить» меня о том, кто они такие, детектив, а также об их жизненных обстоятельствах и о том, что было бы лучше для них обоих. Очевидно, вы знаете о них всё, а я ничего. Вы определённо знаете, что нужно сделать, чтобы уберечь девочку, в частности, от случайного убийства людей, которых она любит, как это случилось с её родителями. Я уверена, вам даже в голову не придёт поблагодарить меня за то, что я сделала, чтобы не дать ей убить вас, детектив. Или мисс Джеймс. Или Кит, или Джордана, или детектива Морли, если уж на то пошло.
Она убрала прядь волос со своего лица.
Она ещё не закончила.
— Мисс Джеймс, — пробормотала она себе под нос. — Которую, кстати, вы упорно называете своей женой, хотя такое обращение означало бы для неё пожизненное заключение или что-то похуже, а для вас — почти неминуемый смертный приговор.
Когда Ник ничего не сказал, она открыто фыркнула в его адрес.
Казалось, она восприняла его молчаливый взгляд как безмолвное согласие.
По правде говоря, её слова так разозлили его, что он не доверял себе и не решался заговорить.
Он знал, что они представляют угрозу.
Он определённо воспринял их как угрозу.