Он кивнул головой в сторону лестницы.
— А пока тащи свою задницу домой, — проворчал он. — Может, узнай, сможет ли твоя жена отпроситься на день с работы. Сходи на пляж вместе с ней и детьми. Уверен, ты не единственный, кто чувствует себя не в своей тарелке после всего, что случилось.
Ник моргнул.
Это была чисто эмоциональная реакция; ему не нужно было моргать, не как вампиру, но, похоже, он всё равно не мог удержаться от этого.
Он почувствовал, что его челюсти также начинают сжиматься.
Он чувствовал иррациональность своего гнева и досады на друга.
Морли в этом не виноват. Морли на его стороне.
Более того, он знал, что Джеймс прав.
На сегодня с Ника хватит.
На данный момент от него было мало толку. Он не был ценным сотрудником.
По правде говоря, он, скорее всего, был грёбаной помехой. Он определённо мог в равной мере и создать проблемы для расследования, и помочь ему.
Ник не уставал, в отличие от человека или видящего, но он чувствовал то качество, которое Джеймс разглядел в нём — как будто кусок струны растянулся слишком сильно, стал слишком тонким, и его слишком легко разорвать. Ему не нужен сон, но ему нужно было прийти в себя. Ему нужно было на некоторое время отключиться или, по крайней мере, потратить несколько часов на то, чтобы немного поразмыслить, и, возможно, заняться серфингом, как сказал Морли.
Пляж тоже был неплохой идеей.
Он вообще не останавливался с тех пор, как…
Ну, с тех пор, как его оттащили от той двери в другое измерение.
На самом деле, ещё до этого. Он не останавливался с тех пор, как его задержали в доме Уинтер и арестовали за серию убийств, которых он не совершал.
Может быть, именно поэтому он не стал спорить со своим другом, хотя по лицу Морли было видно, что старик готов к этому.
Ник чувствовал, что какая-то часть его души очень хотела возразить.
Но он этого не сделал.
В конце концов, он только кивнул.
Затем, не говоря ни слова, он повернулся и направился к лестнице.
Глава 10. Король лжи
Ник с трудом подавил своё негодование.
Негодование было направлено не на Морли, уже не на него.
Морли хотел как лучше. Морли был его другом, он беспокоился, и он хотел как лучше.
Обида всё ещё кипела в груди Ника, но теперь она сфокусировалась на новых мишенях.
И всё же это была пустая трата времени — злиться на то, что вне его контроля. У него не было причин думать, что ему когда-нибудь предложат другой межпространственный портал, поэтому ему нужно смириться с жизнью в том мире, в котором он находился сейчас.
Ему нужно взглянуть в лицо реальности, какой она была сейчас.
Он попытался сосредоточиться на том факте, что Уинтер ждёт его и, оставалось надеяться, будет рада его видеть, несмотря на его состояние. Он знал, что она захочет поговорить. Он не был уверен, что готов к этому, но понимал, что Морли прав, что Уинтер тоже под влиянием всего происходящего, и, вероятно, ей нужно будет поговорить об этом.
На самом деле, им стоит поговорить.
Проблема в том, что если они поговорят, она захочет узнать, что с ним происходит, а он не был уверен, что готов к этому.
Но, чёрт возьми, он попытается, и, по крайней мере, постарается быть честным в том, как ему хреново из-за случившегося. Наверное, ему следовало предупредить её о своих руках, пока она их не увидела. Они заживут за день или около того, гораздо быстрее, чем у человека, и ещё быстрее, если он будет кормиться от Уинтер, но, вероятно, он будет выглядеть довольно плохо без рубашки, пока не произойдёт одно из этих двух событий.
Но он избегал этого, даже сейчас.
Может, Морли и мог вести себя нормально, и может, Уинтер тоже сможет, но Ник был не в состоянии.
Он, черт возьми, был не в состоянии.
Gaos, у него была депрессия? Вот что это такое?
Ник не мог припомнить, чтобы у него когда-нибудь бывала депрессия раньше, не такая, как сейчас.
Что бы с ним ни было не так, на этот раз это казалось более глубоким.
У него возникало такое чувство, будто его осторожно вскрыли, подставив под тёплый, мягкий солнечный свет… а затем, ни с того ни с сего, на самые уязвимые, скрытые части его тела плеснули ядовитой кислотой. То, что он находился так близко к этому порталу, так близко к тому, другому миру и жизни, напомнило ему об этом в некой необратимой манере. Он не мог просто забыть об этом сейчас.