— Похоже, лу-вэй сдержал слово и его люди зашли в особняк. Интересно, есть ли там кто живой? — задумчиво прошептал Юрис.
— Игнат жив, — тихо сказала я, — я чувствую его дыхание. Нам надо в подвал.
Я указала на торец здания, в котором зияла дыра, уходившая глубоко вниз.
— Уверена? — поежился Павел.
— Да. Надо спешить: я чувствую запах паленых волос и крови. Боже, как же меня уже тошнит от этого! — поморщилась я.
Павел с тревогой посмотрел на меня: он ничего не чувствовал, кроме запаха гари.
Юрис кивнул своим людям и вместе с ними молча устремился в подвальный мрак. Мы с Павлом и Ником остались снаружи. Надолго нас, конечно же, не хватило: Ник сразу же начал нетерпеливо переминаться с ноги на ногу.
— Может, пойдем за ними? — повторял он как заведенный.
— Стой где стоишь! — прикрикивал на правнука Луиджи, надежно притороченный ремнями к его поясу. — Пусть воины сделают свое дело.
— Похоже, Нику не терпится свести счеты с хофу или Архейцами, — озабоченно шепнул мне Павел. — Желание его мне понятно, но, надо сказать, оно не самое разумное.
Наконец Ник, не выдержав томительного ожидания и не обращая внимания на яростный скрип Луиджи, решительно направился вслед за тэнлунгами. Нам с Павлом ничего не оставалось, как пойти с ним.
— Вот же салага неразумная, — возмущался Павел. — Неймется ему поскорее умереть!
В подвале было темно, местами темно-красным светом светились осколки каких-то кристаллов. Их слабого света хватало, чтобы мы не спотыкались о камни и тела, лежавшие прямо у входа. Темно-зеленая одежда и оранжевые пояса на убитых не оставляли сомнений: это были люди лу-вэя.
Тэнлунгов уже не было видно, и мы стали спускаться по ступенькам вниз. Стены прохода были черными от копоти, лестница зияла провалами. Ровно тридцать ступенек с одним пролетом: я хорошо их запомнила, потому что каждый шаг отдавался в моей голове колокольным звоном. Этот звук не позволял панике захлестнуть меня и заодно уменьшал головную боль, которая возрастала по мере того, как мы спускались.
Темная фигура метнулась к нам откуда-то сбоку, кристалл на груди моментально раскалился и обжег кожу, будто огонь. Хофу! Павел от неожиданности выронил арбалет, хофу плавным движением руки отшвырнул его куда-то в сторону и мягкими шагами осторожно приблизился ко мне.
«Как же, не воины… Лично я — самое настоящее оружие против хофу», — промелькнула во мне отстраненная мысль, когда враг задымился, едва коснувшись меня.
Правда, в этот раз что-то пошло не так, как обычно: вероятно, он все же смог как-то защититься. Бездымное призрачное пламя еле тлело, а хофу упорно пытался сорвать мой кристалл. Непохожий на своих собратьев, молодой и высокий, одетый в какое-то подобие халата и перчатки, он с напряжением всматривался в мое лицо, словно искал во мне знакомые черты.
Но в конце концов луэ пробил его защиту: лицо хофу исказила гримаса боли, рот раскрылся в немом крике, и я увидела острые, заточенные треугольниками зубы и длинный черный язык. Призрачное пламя, загудев, вспыхнуло в полную силу.
Эти зубы и язык словно сорвали пелену с моих глаз: хофу не люди — они нечто иное. И какая-то часть меня, родственная умирающему врагу, с воем забилась в голове, пытаясь скрыться от вездесущего колокольного звона, который прохладной водой заливал мой внутренний пожар. Да что же это за мрак у меня внутри?
Я пришла в себя от боли и с шипением втянула затхлый воздух.
— Не шевелись, — послышался голос Паши, — по-моему, ты ранена.
Надо мной нависло покрытое сажей лицо Павла: волосы у него на голове были опалены, остатки их клочками торчали на висках и затылке, правую руку он неловко прижимал к телу. Я же чувствовала себя на удивление неплохо: головная боль прекратилась, тошнота ушла.
— Ты куда?! — всполошился Павел, когда я попыталась встать. — Лежи, говорю. Проверь, кристалл цел? Тут как будто что-то взорвалось.
Я нащупала драгоценный артефакт и убедилась, что он в полном порядке. Правда, ощущение было такое, будто он полностью сросся с моим многострадальным телом. Я усмехнулась, представив хищный интерес Луиджи и зависть Юриса.
— Снизу ничего не слышно? — хрипло спросила я: во рту стоял отвратительный привкус, и сильно хотелось пить.
— Пока все тихо. Надо спуститься и посмотреть что там.
Я напрягла слух, стараясь понять, есть ли внизу кто живой.
Там было темно, но не для меня. Знакомый запах опалил горло и заставил закашляться. Ник стоял на четвереньках у скамьи и яростно мотал головой: похоже, кто-то попытался его оглушить. Наконец он с трудом поднялся на ноги и встряхнул рукой: зажатый в кулаке камень осветил комнату слабым желтым светом. Куча тряпья в углу зашевелилась, и я поняла, что это человек — высокий, тощий и абсолютно лысый старик с грязной повязкой на глазах.
«Игнат», — обожгло меня.
— Назови свое имя, — резко крикнул Ник, поднимая меч.
— Игнат, — еле слышно произнес старик.
— Ты из Почтовых?
— Было дело.
Он медленно снял повязку и посмотрел на Ника залитыми тьмой глазами. Тот в ужасе отшатнулся.
— Хофу?! Или ты… человек? Как ты выжил? — недоверчиво спросил Ник, с содроганием разглядывая пленника. — Как ты стал… этим?
Кто-то толкнул меня в спину, а потом вцепился маленькими, но очень острыми зубами в мою ладонь. Я с воплем затрясла рукой и увидела, что это Проныра вывел меня из ступора.
— Вот же мерзкое создание, — поморщился Павел. — Что ему надо?
— Некогда об этом думать. Лучше поспешим, — сказала я. — Если Юрис сейчас увидит Игната, он наверняка его убьет! Да и Ник скорее всего тоже. Бежим!
На наше счастье, Юрис до камеры еще не добрался. Он, Энти и еще двое человек из его группы обессилено сидели прямо на полу у дверей комнаты.
— Один! Всего один хофу! Отделал нас, как детей! — возмущался Юрис, пока Энти вправлял ему вывихнутую руку. — Просто разбросал нас, как котят, и ушел куда-то наверх. Похоже, мы были ему неинтересны.
— Всех твоих людей убил всего один хофу? — ужаснулся Павел.
— Да нет, с ним было еще несколько архейских прихвостней. Человек десять, ерунда для моих людей, — отмахнулся Юрис. — Но хофу-то каковы! Сильны, демоновы отродья, сильны… Вы его видели? По-моему, он пошел вам навстречу.
— Видели, — коротко ответила я и, обогнув Юриса, вошла в камеру.
Игнат был жив, правда, сильно истощен, заговаривался, вел себя странно и действительно выглядел как хофу, но при этом каким-то образом оставался человеком. Придя в себя, он первым делом схватил меня за руку и горячо зашептал:
— Я согласен, согласен! Так и передай ему.
— Кому? — я попыталась отлепить от себя его костистую и неожиданно сильную руку. — Кому передать-то?
— Дракону!
— Хорошо, передам, — ответила я как можно мягче. — Тебе не больно касаться меня?
— Нет, — помотал головой Игнат. — Но я вижу, вижу этот жар! Смерть для хофу! Но не для меня!
Он то выкрикивал какие-то странные слова, прося передать их Тэнлу, то шептал что-то себе под нос, недоверчиво оглядываясь вокруг.
— Рехнулся! — припечатал Луиджи.
— Немудрено, — согласился Павел.
Ник нахмурился и недоверчиво посмотрел на старика. И только Юрис, поджав губы, некоторое время прислушивался к шепоту Игната, а потом твердо сказал:
— Уходим. Быстро!
Пока мы бежали какими-то темными переулками, Игнат не переставая бормотал:
— Оно сводит меня с ума… Как я устал, как устал… Я знаю, знаю…
Мы прошли внутренние дворы и выбрались на узкую улицу. Вдруг он прошипел:
— Эксперименты! Хофу осталось совсем мало, нужно больше! Чтобы победить, надо море хофу!
Мы бежали через очередную подворотню, а он продолжал твердить, раскачиваясь взад-вперед:
— Хофу ненавидят нас, они чувствуют свою ущербность… А ведь они были когда-то людьми. Почти как мы. Как я… Они хотят сделать нас подобными себе. Сломать! Сжечь изнутри! Холод! Холод! Холод! Дайте света!