Еще я поняла, что теперь снять с меня луэ было невозможно, если только с частью моего тела: кристалл сросся с ним. Кроме того, все утверждали, что оба моих глаза стали янтарного цвета.
«Занятные изменения», — равнодушно подумала я. Сейчас у нас были более странные и требующие немедленного решения дела.
Луиджи сильно волновался за Ника, все время ворчал и брюзжал. Его субличности никак не могли ужиться друг с другом. Юрис утверждал, что рано или поздно две личности образуют одну, ту самую, которой череп был когда-то, но вот как скоро это произойдет, предполагать не решался.
Я сидела у костра и думала о том, как там Ник и Игнат. Дошли ли, живы ли? Моим мыслям вторил звон колокола. Костер потрескивал, стрелял искрами, когда… знакомый глуховатый голос виновато сказал:
— Мне жаль, что твой корабль разбился.
Я подняла голову. Игнат?!
— Да, мне тоже, — Ник устало кивнул в ответ.
Я не сразу узнала их, вымазанных в пыли и грязи, в порванной одежде, покрытых ссадинами.
— Кто же знал, что Лига сможет подстрелить джонку, — вздохнул Игнат. — Неплохо они подготовились… Интересно, чем они так ее?
Ник пожал плечами, не отрывая глаз от крохотного пламени костра. Усталое лицо было исцарапано, волосы сбились в колтун, хвост он обрезал и теперь выглядел как грязный тощий мальчишка.
— Ты уверен, что мы на месте? — спросил он. Потом поднял голову и посмотрел на звезды. — А что у вас там на берегу реки? В вашем мире?
— Гнездо, наверное, — пожал плечами Игнат. Он ухмыльнулся, обнажив треугольные зубы, и, облизнув губы черным языком, добавил: — Их ждет сюрприз!
— Кого? — не понял Ник.
— Тех, кто на Земле… — лицо Игната скривилось, словно он сделал усилие над собой, и страшная зубастая ухмылка исчезла.
Ник в упор смотрел на старика:
— Справился? Твои приступы участились, похоже, совсем скоро ты обратишься в хофу… Надеюсь, до этого момента мы успеем создать Печать дракона.
— Справился… Зря ты пошел со мной. Не стоило тебе этого делать.
— А чего мне бояться? Терять особо нечего, — хмуро возразил Ник.
— Это не так, — покачал головой Игнат. — Тебе есть что потерять, например, себя…
— Я не сильно верю тебе, — с вызовом сказал Ник и положил руку на рукоять меча. — Помни: в случае чего моя рука не дрогнет!
— Я и сам не дрогну, — вздохнул Игнат. — Чувствую, что хофу где-то рядом.
— Не сомневаюсь, что вы чуете друг друга не хуже собак, — хмыкнул Ник.
Игнат не ответил. Он с силой втянул носом воздух, лицо его стало хищным, черные глаза уставились куда-то поверх головы Ника.
— Гаси костер!
Ник погасил слабое пламя и, присев рядом с Игнатом, осторожно выглянул из-за обломков разрушенной стены. Я осмотрелась: не оставалось сомнений, что это развалины старого города близ Арзуна. В свете луны Западный хребет высился над нами мощной стеной, внизу змеилась река — места знакомые.
— Вон они, — прошипел Игнат, и его движения сделались ломаными, а сам он стал напоминать какое-то хищное и костистое насекомое.
— Не вижу, — Ник то напряженно всматривался в темноту, то внимательно глядел на Игната.
— Еще бы, — хмыкнул тот. — У хофу специальные артефакты, скрывающие их от глаз простых людей. Но ты не волнуйся, меня им не обмануть! Я вижу: они идут к реке. Пойдем и мы с тобой, только очень осторожно.
Я всмотрелась в темноту, в ту сторону, куда показывал Игнат: он был прав, к реке приближались двое мужчин. У одного из них на шее висела точная копия моего кристалла.
Я кинулась вслед за Игнатом, который невероятно ловко для своего возраста и состояния здоровья побежал по камням навстречу хофу. Ник немного отстал: он двигался осторожно и постоянно спотыкался. Упасть в этих развалинах было делом несложным.
Хофу бросили слепок на землю, и я увидела ее — трещину. Словно тонкая рябь проходила в этом месте по земле и воде и, поднимаясь ввысь, уходила далеко вверх. Вот оно — тонкое место между нашими мирами. За ним Земля и Казань. Тэнлу тихо звякнул колоколом внутри меня. Я чувствовала его беспокойство и растущий гнев: он узнал слепок.
— Ну, с Богом, — услышала я шепот Игната. — Надо спешить!
Ник попытался бежать, но быстро упал и покатился вниз, потом встал, еще более грязный, чем был, и, сильно хромая, припустил вслед за стариком.
Один из хофу стал выкрикивать резкие шипящие слова какого-то то ли призыва, то ли заклинания. Из слепка вырвалось призрачное пламя и, приняв форму огромного дракона, поднялось в воздух. Тень Тэнлу недолго думая с влажным чавканьем пожрала обоих хофу и, увеличившись в размерах, стремительно пронеслась вдоль реки. Затем она повернула обратно и, прорвав трещину, нырнула в нее, устремившись к Земле. У меня упало сердце: что теперь ждет мой родной город? В голове проносились страшные картины разрушенных зданий, сорванных мостов, мертвых людей…
Огонь продолжал пылать. Может, его надо погасить, и тогда Тень ослабнет и развеется? Как же это сделать? Что там говорил Игнат про Печать дракона?.. Все эти мысли вихрем крутились в моей голове. И где же сам Игнат?
Вдруг поднялся сильный ветер, края трещины с треском расширялись, увеличивая проход между мирами. Луна скрылась за тучей, я с трудом, но все же смогла разглядеть Ника и Игната. Они замерли недалеко от слепка луэ.
— Ты стой тут, — сказал старик и, схватив Ника за грязный, когда-то зеленый жилет, прокричал ему в лицо: — Жди!
И побежал, уже не так ловко, как хофу, а по-стариковски, как человек, слегка прихрамывая, но с каждым шагом двигаясь все увереннее, и, когда наступил на слепок, загорелся.
Я не сразу различила призрачный огонь, охвативший его, а когда поняла, что произошло, бросилась к скорчившейся у кромки воды фигуре. Но разве я могла что-то изменить?
Игнат горел.
Тело плыло и колебалось, как отражение в воде. Лицо исказилось от боли и стало меняться, словно стекая с черепа: исчезли треугольные зубы, а глаза снова стали ярко-голубыми. Несколько жирных красных капель влажно блестели на земле, собираясь в круглый камень — ту самую Печать дракона, созданную из крови демона и человека. Ник подбежал к Игнату и протянул руки, пытаясь вытащить его из огня, но схватил только пустоту, затряс дымящимися ладонями — пламя обожгло его — и упрямо повторил попытку. Игнат повернулся к юноше и виновато улыбнулся:
— Я был согласен, так и передай всем.
И он стал подниматься вверх, растворяясь в воздухе. Из остатков призрачного дыма, уже почти погасшего слепка луэ, до нас донеслось:
— Волчара! Ну что ты так долго?!
Глава двадцать восьмая
Печать дракона налилась светом, воздух над ней задрожал и затрещал. С тихим шелестом трещина стремительно сжималась, ее края, точно волны, набегали друг на друга, и прореха между нашими мирами стала закрываться. Раздалось гудение, как будто от трансформаторной будки, и трещина наконец затянулась, а Печать стала прозрачной. Словно кусок горного хрусталя сверкал перед нами — блестящий, гладкий и чистый, как слеза.
Ник продолжал сидеть на коленях у затухающего призрачного пламени, лицо его было мокрым от слез, руки висели тяжело и неподвижно. Когда трещина закрылась, он дрожащими руками взял сияющий камень, завернул в носовой платок и положил его в карман…
Я подняла голову — мирно потрескивало пламя костра, слышалась тихая беседа Павла и Юриса. Как они могут быть такими спокойными и умиротворенными, когда все так плохо?! Я закрыла глаза, размышляя о том, что же происходит на Земле, сморщилась, поняв, что «увидеть» Казань или Мусу Ахмедовича никак не выходит: мне очень редко удавалось вызвать направленное видение. Но опускать руки я не собиралась и, сосредоточившись на мыслях о Казани, стала вспоминать.
Низкие шапки облаков.
Запах цветущих лип.
Шелест листвы и серебряную зелень ив.