— Вы ведь знакомы? Матвей, Костя помог мне с работой.
Пока тебя непонятно где и С КЕМ носило!
— Именно. Привет. Руки заняты, а то бы пожал, — произносит Костя.
— А я бы нет. Привет.
Я взрываюсь злостью! Внутри, клянусь, маленькая термоядерная реакция, высвобождающая энергию. В данный момент — разрушительную.
— Матвей, пожалуйста, — одергиваю. — Не нужно.
— Мне уйти? — спрашивает он. Опаляет недовольством.
Хочется рявкнуть: «Да!» Впервые, наверное, за все время, что знаю его. Та часть меня, что отвечает за здравый смысл, трубит: «Не при Косте!»
Как бы там ни было, нельзя вмешивать в наши отношения третьего.
Отношения с невыносимым, бесящим, убийственно ревнивым парнем! По совместительству — моим самым любимым человеком.
Губы сжимаю и мысленно считаю до пяти.
— Тебе и правда лучше пройтись и остыть, — советует Костя. — Я всего лишь помог Юльчику с реквизитом. Юль, какой подъезд?
Я превращаюсь в солнце. Внутри звезды беспощадный синтез тоннами преобразует водород в гелий. Я горячая как ад. Рука срабатывает быстрее мозга. Прижимаю ее к груди Матвея.
— Кость, дальше мы сами, — выдаю на одном дыхании. — Спасибо тебе еще раз большущее! Деньги пришлю, как только Ева переведет.
— Спасибо, Костя, — произносит Матвей довольно высокомерно. Смотрит в упор.
Нестерпимо хочется его треснуть! Вот чего он такой?! Я настолько возмущена, что не сразу замечаю, как умудряюсь держать маску одной рукой. Она не тяжелая, но объемная.
— Уверена? — Костя слегка прищуривается, явно опасаясь оставлять меня с Мотом.
А тот делает это специально! Переводит на меня глаза и вопросительно приподнимает бровь. Провоцирует. Ищет повод для ссоры.
Я выдерживаю взгляд и выдаю:
— Абсолютно.
Мы с Матвеем смотрим друг на друга. Его темно–карие глаза — горький шоколад. В них всегда много горечи. Обычно я знаю, как их смягчить. Превратить в теплое сладкое какао.
— Окей, — соглашается Костя.
Вручает маску Нолика и пакеты с реквизитом Матвею. После чего наконец уходит. Лишь тогда я облегченно выдыхаю.
Мы идем к подъезду. Молча.
От Матвея волнами исходит негатив. Но мне тоже есть что высказать.
Теперь–то мы наедине остались. Можно.
Глава 2
Заходим в подъезд. Матвей первым, я дверью хлопаю, чтобы не думал, будто всё в порядке. Сцена, что он устроил, была поистине чудовищной!
Матвей усмехается. И не думает.
Четвертый год вместе! Кажется, я изучила этого человека вдоль и поперек, знаю как облупленного! Но каждый раз этот упрямый, невыносимый монстр находит чем задеть!
— Как прошел праздник? — спрашивает, нажимая копку лифта.
— Двенадцать детей и я. Угадай с трех раз, как он прошел!
— Попытка номер один, — чеканит слова Матвей.
Вкус горького шоколада растекается на языке.
— Ты была не одна. Судя по фото фирмы «Веселье в каждый дом». Поэтому все прошло бодро. Угадал с первого раза?
— Бинго! — выпаливаю я, вмиг меняя тактику и переобуваясь. — Праздник прошел просто прекрасно. Лучше, чем когда–либо.
Его плечи дергаются. Матвей отворачивается.
Двери разъезжаются, мы заходим в пустую кабину. Поднимаемся. В руках эти маски здоровые. Сколько раз мы вот так же возвращались после выступлений? Уставшие, довольные. Не счесть. Сумки в руках мешали обниматься. А вот губы были свободными, губам ничего не мешало. Сердечко билось о ребра, и казалось, не выдержит напряжения момента. Мы мчались с безумной скоростью в этом стареньком лифте. Вообще, время с Матвеем неслось ракетой, все три с половиной года на одном дыхании.
— Так, может, тебе всегда теперь работать с Костей? — выдает он с показушным участием.
Я учусь в техническом вузе на факультете нефти и газа. У нас в группе четыре девочки и шестнадцать мальчиков. Матвею не нравятся все девятнадцать человек.
— Может быть. Он знает все песни, представь. Наизусть. И попадает в ноты.
Мы смотрим друг на друга. Волоски на коже поднимаются, пульс частит. Я вне себя от тупости ситуации, в которой мы оказались!
— Уверена? — Матвей вздергивает бровь. Кривая улыбка растягивает его губы.
Закатываю глаза.
— Где ты был?
— Опоздал на автобус, потом летел в такси. Я же написал. Машина сейчас у брата, без нее туго.
— А до этого? Твоя учеба в час закончилась.
— Дела были.
— С Захаром опять? У тебя всегда находятся дела поважнее меня. К чему бы это?
— У меня дела поважнее? — делано ахает он. Глаза округляет. — Вот оно что! А ты, значит, меня на первое место всегда ставишь?