— Ух ты, необычно. Ты хотела одна это выпить? — Усмехнулась она, рассматривая бутылку в руках.
— Собиралась отдать Биркану, он, наверное, и забыл о её существовании.
— Если забыл, то можно и не возвращать, — повернулась ко мне лицом Йетер, на губах вновь играла улыбка, только на этот раз, действительно, счастливая.
— Что ты хочешь сделать? — Подозрительно взглянула я на неё.
— Давай отметим перемирие, здесь как раз и фужеры есть, возьмем алкоголь, и выйдем на полянку, там, кажется, и лавочка есть. Давай, пойдем, — Йетер положила бутылку подмышку, два фужера взяла в правую руку, а левой взяла меня за руку и потащила за пределы двора. — Не хочу пить под взглядами вашей прислуги, ты, думаю, тоже этого не хочешь.
— Я не очень хочу пить, Йетер, — воспротивилась я, хоть и без особой уверенности в голосе, волочась за девушкой.
— Ничего, нужно же как-то отметить, выпьем совсем немного, когда у нас ещё будет такая возможность. Всё так удачно совпало.
— Что совпало?
— Да всё это, погода, алкоголь, ещё и такой красивый, цветной, переливается, — и совсем тихо добавила. — Совсем не заметно будет.
Мы прошли несколько метров по дорожке, скрытой за кустами, сели на лавочку, Йетер, дрожащими руками, принялась открывать сложный механизм, пару раз, чуть не уронив бутылку.
Наконец, дело завершилось, заставив меня держать фужеры, девушка наполнила их, и перед тем, как я протянула ей напиток, вдруг произнесла, осмотревшись по сторонам:
— Слышишь? Это телефон звонит? У тебя, наверное.
— Ничего не слышу, да и у меня на беззвучном режиме.
— Вот ты и не слышишь, но звуки вибрации есть, — настаивала на своем девушка, удивительно, но это совсем не напрягло меня.
Поставив фужер на скамейку, я порылась в кармане своей кофты, взглянув на экран, я увидела сообщение, но оно было отправлено раньше, так что Йетер просто угадала. Отправив ответную смс сестре Нихан, которая попросила завтра вместо неё навестить девушку, я вернулась к общению с Йетер.
Я выпила всего один глоток, вкус алкоголя мне никогда не нравился, хотя, скорее всего, отпугивала от спиртного именно судьба отца, мне не хотелось даже на мгновение становиться им.
— И всё? Ты смеешься? Кто так пьет, — возмутилась новая «подруга». — Мы ведь за дружбу пьем, а за это до дна пьют. Давай, иначе ничего не получится.
Я не успела ни возразить, ни обдумать её слова, она сама приподняла мою руку, чтобы я пригубила спиртного, и сама сделала тоже самое.
Неприятная горькая жидкость прошла по горлу, обжигая и охлаждая одновременно, будто я пила не легкий алкоголь, с низким градусом, а самый крепкийтипа джина.
— Ещё немного? — Предложила собеседница, которая даже не поморщилась от того вкуса.
— Не надо.
— Не думала, что тебе настолько не понравится, — пожала она плечами, не смотря на мой отказ, вновь наполнила фужеры.
На этот раз я сделала один глоток, на этот раз вкус разительно отличался, но я списала это на малое количество выпитого, ведь в этот раз доза меньше, вот и не обожгла горло.
Йетер сложила руки на колени, большими пальцами поглаживая свои ладони, взгляд её остановился на земле, возле ног, обутых в дорогие бархатные босоножки на широком каблуке, что для сегодняшнего, прохладного и пасмурного дня, было странно.
Некоторое время мы молчали, Йетер нарушила это молчание задумчивым рассказом, совершенно не вязавшимся с целью нашего примирения, скорее это относилось к нашей ссоре.
— Я знаю Биркана с десяти лет, тогда его отец примирился с господином Тунгючем, и впервые за долгие годы привез сюда сына на лето. Тогда они жили в другом доме, старомодном, принадлежащем их семье ещё со времен жизни последнего султана. Рядом жили и мы, тогда все жили в таких домах, это лет пять назад мы построили современные особняки с бассейнами и большими окнами, элитными парковками и закрытым въездом на отдельные улицы.
Я молча слушала её, удивляясь, как из высокомерной особы она превратилась в задумывающуюся девушку, вспоминающую свои потерянные годы.
— Мне было девять лет, в округе тогда не было девочек моего возраста, только мальчики, и те не спешили брать меня в свои игры. Единственным приятелем тогда был Анри, его бабушка иногда приводила его с собой, когда приходила на осмотры, но мы никогда не ладили, он с детства былзанудой. Никогда не хотел играть со мной, заходил в библиотеку отца, листал книги на иностранных языках, и делал вид, что разбирается. Особенно он любил делать вид, что не разговаривает на турецком языке, а только на французском. Стоило мне предложить что-нибудь, так он начинал картавить и произносить неведомые мне слова, тогда мне казалось, он просто выдумывал их. Мне не хотелось дружить с ним, но родители заставляли, говоря, что мальчику одиноко, и мне надо составлять ему компанию.