Жизнь текла своим чередом, я была счастлива, пусть иногда и погружалась в неприятные воспоминания, и вот, в череде этих дней наступила дата, которая, как и любой другой день, сам по себе, ничего не значит. Но из-за совокупности событий, стал заведомо чем-то неприятным.
Пятнадцатое мая — семнадцатилетняя годовщина ухода моей матери из семьи, а так же день, когда мы познакомились с Бирканом. Второе событие произошло год назад, первую половину года, я провела с ним, а вторую уже без него.
Не хотела придавать какого-то значения этому дню, надеялась даже не вспоминать о нём, но стоило увидеть календарь, как воспоминания навалились подобно снежному кому.
На этот день у меня выпал выходной, я не хотела оставаться одна в четырех стенах, поэтому собиралась погулять, и стоило мне спуститься на первый этаж, как ко мне вылетела хозяйка дома, которая до этого занимала свой пост за столешницей с ключами и учётной книгой.
— Кадер, дочка, можешь посидеть здесь минут двадцать? У сына дома что-то с трубой, он на работе, мне нужно дождаться мастеров, а я не могу оставить всё здесь без присмотра. Ещё и Кадиру понадобилось именно сегодня ехать за продуктами, будь он не ладен.
— Конечно, тётушка Шивекяр, я присмотрю за домом. Жильцов запишу в книгу, ключи передам, я всё знаю, не волнуйся.
Довольная женщина, несколько раз пылко поблагодарила меня, и выбежала на улицу. Я не впервые заменяю её, дело уже привычное, пусть прогулка и откладывается на недолгое время.
Сбегала к себе за книгой, и без интереса читала текст. Этот странный роман я читала раз десять, единственная книга, которая у меня есть, которую я беру в руки каждый раз, когда больше нечем заняться.
Вдруг в помещение забегает хорошо одетая дама, с крупными серьгами в ушах, и большим количеством колец на пальцах. Она подходит ко мне, улыбаясь.
— Ох, милая, от вас можно позвонить? Телефон разрядился, а мне срочно нужно позвонить сестре, волнуется уже, наверное.
— Конечно, телефон вот, — показываю на аппарат, висящий прямо перед её носом, глупо было это говорить, но нужно было что-то сказать.
— Ах, дорогая, спасибо тебе большое. Осталось только найти номер, — с этими словами она полезла в свою огромную сумку, и принялась вынимать оттуда сотню вещей, вываливая их на мой столик.
Каждую вещь она комментировала, вот платок, как вовремя она нашла его, ведь через час она пойдёт в мечеть, а вот, бусы, она купила их на Египетском базаре, привезёт их родственникам, которые живут в районе Бейоглу.
— Ох, а это посмотри, это моя любимая красавица племянница, — женщина достала небольшую пачку фотографий, скорее даже плакатов, такие большие были снимки. Любовно посмотрела на них, а затем протянула мне. — Это прилагается к приглашениям на свадьбу, что-то вроде презента на память. Для нас было такое счастье, новость о её замужестве. Мы сотню фотографий делали, всем хотели показать. Я и сюда приехала, всем эти фотографии раздам, пусть завидуют, пусть смотрят на мою красавицу.
Я так и не выпустила снимки из рук, а женщина вынула ещё пару вещей, и наконец, добралась до записной книжки, сразу набрала номер, и несколько минут щебетала в трубку. Когда закончила разговор, вновь взглянула на меня.
— Ты чего стоишь, будто приведение увидела? Красивая у меня племянница? Жених, правда, какой-то неулыбчивый, но это к счастью, он когда улыбается, кровь в жилах стынет, будто он тебя живьём растерзает.
— Очень красивая у вас племянница, — говорю я, мертвенно-бледным голосом, совсем бесстрастным, словно голос мог иметь цвет.
— Спасибо, хочешь, оставь одну фотографию себе, мне на всех хватит. Хоть сейчас пойду по улице раздавать, каждому прохожему вручу, пусть все знают, что Карахан празднуют свадьбу.
Она забрала у меня из рук кипу снимков, оставив на столике один, ещё раз поблагодарила меня, попрощалась и вышла.
Безмолвно стояла на ногах, не отводя взгляда от презента, до тех пор, пока не вернулась тётушка Шивекяр. Она обеспокоенно посмотрела на меня, спросила, что произошло, но я не ответила, молча вернулась в комнату, забыв, что на этот день у меня были планы.
Сажусь на пол, прислонившись спиной к кровати, лицом разворачиваюсь к своей любимой разукрашенной стене, продолжаю сжимать в руке фотографию. Слёзы текут по щекам, мне снова больно так, как было больно при расставании.
Сквозь пелену слёз смотрю на прекрасную Рувейду в свадебном платье, и обнимающего её Биркана, внизу что-то написано, красивым, ярким шрифтом, но я не могу прочитать, будто не умею читать.