После этого визита я поехал к дому Кадер, тогда на пороге я встретил пьяного и несчастного Джошкуна, я и подумать не мог, что он вновь скользнул на эту дорожку. Мы вместе нашли письмо, прочитали его. Мужчина долго винил себя, и в итоге принял решение исправиться.
Я часто навещал его, оказывал поддержку, когда она была ему необходима, он называл меня сыном, и жалел, что у нас с Кадер ничего не вышло.
Я пытался предотвратить её побег, не мог допустить мысли, что больше не увижу её. Я во всём виноват, я разрушил и свою жизнь, и, что самое главное, её жизнь, этого я не мог простить.
Знал откуда она уезжает, знал, что в то время с того места отправляется только один автобус, я всегда знал, что она в Стамбуле. Знал, где она работает, ибо вскоре я стал совладельцем этой организации. Знал многое о её жизни, но никогда не вмешивался.
Однажды, по случаю покупкой мной части акций, в той организации устраивали праздник, это событие выпало к новогодним праздникам, Кадер тоже была там, я видел её, но она не видела меня.
Она стала другой, весёлой, уверенной, свободной. Это та причина, по которой я не вмешивался в её жизнь.
Она расцвела, и я не мог вырвать её из земли, и прицепить к себе на грудь, в качестве украшения.
Чтобы она горела, а я плавился, как воск свечи, поддерживая её мерцание.
Если жизнь моей любви шла в гору, то я упал с этой горы. И я стал другим человеком, раздражительным, нервным, всегда занятым.
В какой-то момент мне снесло крышу, это было осенью, ещё до того, как я увидел Кадер на корпоративе. Если моя возлюбленная никого к себе не подпускала, если верить Йетер, то я отрывался по-полной.
В моей жизни были девушки, много девушек, и ничего серьёзного. Я прогонял их из своей жизни ещё до того, как они успевали мне надоесть. С вечера до утра я проводил в клубах, или на чьих-то вечеринках.
Я даже купил квартиру для этих связей. Но не только поэтому, самой главной причиной было, что в этом месте никогда не было Кадер, её вещей, воспоминаний с ней.
Признаться честно, это не помогало. Стоило мне купить туда какую-то мебель, будь то новой кроватью, креслом, подставкой для ножей, я всегда думал, что бы она на это сказала. В какой-то момент жилище стало очень уютным, что опять не давало мне забывать девушку, одно её имя воспринималось мной, как уют.
Я всё ждал, что она вернётся, я покажу ей квартиру, она ей очень понравится, но не настолько, чтобы она не дополняла её какими-то вещами, я буду недовольно бухтеть, говорить, что это всё нам не нужно, но моя душа будет радоваться.
Поэтому в какой-то момент я выбросил половину этого уюта, а остальную часть задвинул в кладовку. Квартира вновь стала холостяцкой, ничего лишнего, стол, стул, холодильник, и кровать, которую и кроватью было сложно назвать, что-то вроде высокого матраса на полу.
В конечном итоге я вернулся домой, устав слушать тишину и смотреть в стену. В доме дедушки была жизнь, уже не так, как было при Кадер. Всё опять стало разрозненным, но по сравнению с пустой квартирой это было неплохо.
Загульной жизни на меня хватило на два месяца, сразу после этого я полностью погрузился в работу, настолько, что иногда забывал спать и есть.
Поднимал голову для редких встреч с друзьями, и общения с сестрой, иногда бабушка Мехтебер забирала час другой, ругаясь, что я так всю жизнь просижу на работе, как и мой дедушка.
Они больше не предлагали мне жениться, однажды я строго сказал нет, и больше меня не донимали этими вопросами, так же они знали, что Кадер уже не вернётся.
Она уехала, у неё началась новая жизнь, со своими взлётами и падениями, новые люди, новая работа, новая она. У меня же изменились незначительные события, каждый день был похож на прошедший день. И вот теперь, когда она почти вернулась ко мне, я снова её потерял.
С момента исчезновения Кадер прошёл месяц, Хасана мы тоже не могли поймать, он был объявлен в розыск, ему запрещался выезд за границу, но он так и не попадался никому на глаза.
Днём и ночью мы искали Кадер, показывали её фотографию прохожим, незаконно, как и раньше, просматривали камеры видеонаблюдения, и её не было.
Я ещё надеялся, что она уехала, пусть я никогда её не увижу, но она будет жива, главное верить.
Дни тянулись невыносимо. Каждый час превращался в вечность. Я наивно полагал, что первая неделя была самой тяжелой. Неделя, когда у нас ещё была надежда, когда были высоки шансы найти Кадер живой.
Омерзительно длинная неделя, я перестал существовать, превратившись в тень, беспутно бродившую по улицам. Я не останавливался ни на миг, прочесывал улицы, донимал прохожих. Мне представлялось, что я найду её, как это бывает в фильмах. Окажусь там, где должен оказаться. Но её не было.