— Здравствуйте, очень рада с вами познакомиться, — через секундную паузу говорит девушка, когда я назвал её женой, она странно посмотрела на меня.
— И я очень рада, госпожа Кадер, что-ж, не буду вам мешать, вы ведь только приехали, нужно обустроиться. Встретимся позже за обедом, — женщина мило улыбнулась, с некоторым одобрением взглянув мне в глаза. — Я собиралась поиграть в теннис, если захотите присоединиться, буду очень рада.
— Благодарю за приглашение. До встречи, — в ответ улыбнулась ей Кадер, и мы разошлись по разным сторонам.
Возле нашего деревянного коттеджа с большими окнами, размером почти во всю стену, протекал небольшой и неглубокий ручей, через него вёл короткий мостик, длиной всего в три шага.
На этом мосту можно было сесть и свесить ноги к прохладной воде, что и я собирался сделать сегодня вечером, пригласив с собой Кадер. Это событие виделось мне очень уютным.
Дом представлял собой постройку в современном стиле, большая гостиная, с двумя диванами в центре комнаты и меховым ковром между ними, напротив разместился каменный камин, а над ним плазменный телевизор.
Есть две спальни, совершенно одинаковые на вид, не отходящие от общей современной тематики дома.
На втором этаже только одна комната, на половину меньше первого этажа, что-то вроде библиотеки, или рабочего кабинета, в стороне стоит небольшой диван, несколько книжных шкафов, где все книги обернуты в одинаковые обложки, кажется, будто это просто симпатичный фон. Есть письменный стол с зелёной настольной лампой, и кресло. Но самое главное наверху. На потолке большое окно, через которое видно небо.
— Я буду спать здесь, — заявила девушка, едва обнаружила главную особенность дома.
— На этом диванчике? — Насмехаюсь я. — На нём сидеть то не очень удобно.
— Я принесу матрас из спальни, сделаю себе удобное ложе. На полу спать даже приятнее, это я тебе заявляю, как человек, у которого в квартире даже кровати нет.
— Ты год спишь на полу?
— Да, и мне очень нравится. Мой матрас стоит дороже любой кровати, на нём очень удобно, нет никакой разницы, есть ли подо мной деревянное основание.
— В любом случае, надеюсь, ты хорошо проведёшь время здесь, и мы о многом подумаем.
— Ты уходишь?
— Свои вещи я ведь оставил в багажнике, да и тебе нужно разместиться.
— Подожди, здесь нигде связь не ловит? Я обещала сообщить всем, когда буду в Стамбуле. Отец будет волноваться, если я снова исчезну.
— Не будет, — пожимаю плечами, спустившись на одну ступеньку вниз. — Мы разговаривали с ним по этому поводу.
— Он знал, что ты увезёшь меня и ничего не сказал? — Начинает возмущаться девушка.
— Да, — небрежно отвечаю я, и иду по своим делам.
Всей компанией мы собрались только к вечеру, приехали ещё несколько партнёров, а те, кто находился с нами на базе отдыха, тоже освободились только к ужину, ибо весь день мы обсуждали предстоящий проект.
Стол установили на улице, над ним развесили небольшие фонарики, аналогичные светила протягивались по всей территории, начиная от въезда, заканчивая коттеджами и остальными зданиями с персоналом, и местами развлечений.
За ужином мы не обсуждали работу, наоборот, говорили о чём-то отстранённом, о путешествиях, увлечениях и семьях. Нас было всего восемь человек, поэтому тема обсуждалась коллективно, без разбивания на небольшие группы.
— Чем же вы занимаетесь, Кадер? — Спросила новая молодая жена моего партнёра, перед ужином мы договорились общаться без условностей, называя друг друга господином, госпожой.
Памук — моя ровесница, и сравнительно недавно связала себя узами брака с господином Абассом, чей возраст сравнялся с возрастом моего дедушки. Девушка не пользовалась популярностью в этих кругах, и если были какие-то события с жёнами, Аббас предпочитал оставить супругу дома.
Неизвестно откуда взялась Памук, мне она очень напоминала некогда коллегу Кадер, нынешнюю, и даже постоянную, любовницу Ялмаза. В первые годы их брака, девушка была совершенно не выносима, разговаривала так, что невозможно было понять ни слова, эта особенность была вызвана тем, что девушка изначально приехала из Боснии, посему плохо справлялась с турецким языком. Немного позже, изучив большинство лёгких слов, она стала использовать только глаголы: купи, хочу, дай, зачем, уйди.
И то были лучшие времена в жизни Аббаса, стала гораздо хуже, когда она научилась говорить, начали прорываться едкие замечания и сплетни, Памук откровенно хамила всем, кто встречался на её пути. Делала она это не со зла, просто считала, что иначе нельзя, все должны говорить то, о чём думают.