— Дочка, ни у кого в жизни нет гарантий, что не произойдёт нечто ужасное. Посмотри вокруг, у каждого человека свои проблемы, свои переживания. Но помимо этого люди, думая о плохом, приближают его, своими страхами. Главное помнить, нет проблемы на нашу голову, которую мы не в силах выдержать. Оставь свои тревоги, то, что должно случиться, обязательно произойдёт.
С последним предположением я не была согласна, считая, что любое несчастье возможно предотвратить, если вовремя принять меры, но спорить с отцом не стала. Тогда мне захотелось верить, что ничего страшного и непоправимого с нами не произойдёт.
— Спасибо тебе, — улыбаюсь я, выдыхая переживания в ночной, свежий воздух. — Холодает. Когда же вы распишитесь с Дефне? Вашу летнюю свадьбу пришлось перенести из-за моей болезни.
— Раз уж ты осталась здесь, отметим как можно скорее. Иначе мы хотели переносить до твоего отпуска, ты так переживала из-за работы, что мы просто не могли попросить тебя задержаться ещё на неделю, — хохотнул отец, показывая, что он совсем на меня не злится.
— Мне нужно извиниться перед Дефне, она так ждала это событие, и я испортила его целых два раза.
— Перестань, она и не думала обижаться. Каждый день молилась за тебя. Мы уже составили план. Пока тепло, посидим на улице. Приготовим мясо на костре, только придётся заняться уборкой во дворе, мы туда с момента переезда не ходили.
— Предлагаю начать уборку завтра, и дом подготовим к переезду молодой жены. Освобожу комнату для Азата…
— Дочка, ты добра, и меня радует, что ты так тепло отнеслась к Азату и Дефне, однако мне бы хотелось, чтобы до свадьбы ты пожила здесь.
— Что? — Улыбаюсь я, не ожидая услышать нечто подобное. — Я даже до решения о браке здесь не жила. Зачем мне оставаться здесь и мешаться под ногами?
— Пойми меня правильно, мне очень не хватало тебя, но во мне жила надежда, что когда-то ты вернешься, поэтому и не трогал твою комнату. Но сейчас, из дома мужа ты уже не уйдешь. Давай проведём это время как семья, раньше мы не уделяли друг другу достаточно времени.
— Конечно, к тому же я хотела оставаться у тёти, во всяком случае, пока мы с Бирканом не определились, где будем жить дальше.
И началась вечная канитель, у которой не было ни конца, ни края. Сначала уборка в доме и дворе, особенно тяжело было превратить отцовскую холостяцкую лачугу в приемлемое для молодой жены обиталище.
Мы выбросили больше половины старых вещей, в комоде и шкафчиках отца завалялась самая бесполезная ерунда, куча старых зарядок, блоки питания, провода, в ящике с рубашками обнаружился проржавевший гаечный ключ, моток лески, и блесна. Под кроватью куча старых газет, несколько тоненьких книжек из киоска, фантики, хотя отец и не любитель конфет. Под комодом покоились части развалившегося, старого стула, отдельно одна ножка, и спинка.
Каким образом при ремонте дома эта спальня осталась совершенно нетронутой, мне непонятно. Благо остальные комнаты выглядели приемлемо, а с одной комнатой мы с отцом справились вдвоём.
Куда сложнее пришлось нам при уборке заднего двора, благо Биркан и Танер, которого, в силу внешних данных, два моих родственника начали называть быком, оказали нам помощь.
Отец, не без гордости, демонстрировал Биркану изменения в своей комнате, теперь ему даже не было стыдно снять прибитую к оконной раме на гвозди тряпку, скрывающую от любопытных соседей бардак.
Пока мужчины разговаривали, я варила им кофе, с минуту на минуту должен был приехать Танер, и вот, дождавшись долгожданного звонка в дверь, я побежала в прихожую, и остолбенела, распахнув дверь.
На пороге стояла Рувейда, ранее мне не приходилось видеть её в кроссовках, рубахе и укороченных, дырявых джинсах, ни в чём, кроме платьев, особенно свадебного наряда, я её не видела.
— Привет, — проговорила она, пока я ошеломленно молчала, не проявляя гостеприимства. — Ты меня не ждала, верно?
— Привет, добро пожаловать, — отмерла я, отходя в сторону, предоставив девушке дорогу.
Не успела я немного раскинуть мозгами, и вспомнить важную информацию самостоятельно, как увидела приближающегося к двери друга, и пазл сложился.
— Ты уже дверь хотела закрывать? Так просто не отделаешься, ещё расскажешь мне, что такого необычного произошло в лесу, что ты простила этого болвана, — адвокат, как и я, особым дружелюбием не располагал, поэтому тоже не поздоровался. Зашёл в дом, скинул у порога обувь, и, чувствуя себя как дома, двинулся на кухню.