В руках он нёс большую коробку, по этой причине направился на кухню, дабы быстрее избавиться от груза.
Мы с Рувейдой остались наедине, пройти молча за женихом она не могла, так же, как и я не могла проследовать за гостем. Между нами висела необходимость что-то сказать друг другу.
— Извини его, он, как и всегда, в меру, или чуть больше, беспардонен, — со смущенной улыбкой проговорила девушка.
— Не извиняйся, это же Танер, — так же нелепо улыбнулась я.
Пока мы пытались связать два слова друг с другом, мужчины уже что-то громко обсуждали на кухне, и кто-то загремел ложками. И мы даже не сомневались, что это адвокат.
— За некоторые вещи мне следует попросить прощения, — вдруг выдохнула девушка, это далось ей тяжело, но едва выпалив мысль, она почувствовала облегчение.
— Если ты про свадьбу, то не стоит. Там твоей вины нет.
— Возможно, но я иногда представляю, что ты чувствовала в те дни, поэтому и извиняюсь. Знаю, время обратно не вернёшь, и твоя боль никуда не денется, но…
— Я понимаю, и мне очень приятно, что мы поговорили об этом. Никаких проблем нет, всё осталось в прошлом.
— И ещё одна вещь, — Рувейда понизила голос, надеясь быть неуслышанной мужчинами, продолжающими что-то громко обсуждать. — Мне известно о той ситуации в Стамбуле. И за неё я непременно должна извиниться.
— Речь о фотографиях?
— Да. Я узнала об этом уже после возвращения тёти, они обсуждали дело с мамой, и я подслушала. Если бы я узнала немного раньше, поверь, я бы предотвратила это.
— Всё в прошлом, — прошло много времени с того момента, я знаю, что то была ложь, но это не мешает мне вернуться в тот день и ощутить на себе то отчаяние, которое испытала тогда. — Только я не понимаю, для чего это было?
— Танер не знает об этом. Более того, не знал, как рассказать тебе о нас. Поэтому сейчас ведёт себя чересчур небрежно, надеется, что ты не задашь лишних вопросов, которые он сам не знает, как объяснить.
— Это связано с фотографиями? — Не поняла я.
— Нет. Понимаешь, Танер не очень нравится моим родителям. И если отец лояльно к нему относится, то мать всеми правдами и неправдами пыталась разлучить нас. Сначала тётя каким-то образом узнала твой адрес, вероятно, провела обыск в кабинете Танера, как-то я поймала её на этом. А уже потом совершила то, о чём мы с тобой знаем.
— Но как это повлияло на вас с Танером?
— Они думали, что помолвка расторгнута из-за тебя. Боялись, что ты вернёшься. Поэтому объявили тебе о свадьбе, будто уже ничего нельзя изменить. По их мнению, тогда оставалась возможность нашего примирения. Танер не знает этой истории, мы тогда уже были вместе, и поведение моих родственниц расстроило бы его.
— Я ничего не скажу, не волнуйся. И не нужно так нервничать, я не злюсь на тебя. Слишком много в жизни обстоятельств, от нас независящих.
— Так и есть. Некоторые вещи мы можем исправить, поэтому предлагаю начать всё с начала. Познакомиться так, будто я никогда не была невестой твоего будущего мужа.
— Отлично, — игриво улыбаюсь я, стрельнув глазами. — А я никогда с твоими родственницами, особенно не хамила твоей матери.
— Такого, разумеется, никогда не было, но ты поступила правильно, ей стоило бы следить за своими словами и поведением, — так же сощурила глаза Рувейда, поддерживая мою игру.
— Вы там поубивали друг друга? — В дверном проеме появилась светловолосая голова адвоката.
— Нет, бережём силы для уборки, — отвечаю я, подходя к кухне.
— Но если ты будешь плохо работать, соберем наши девичьи силы, и побьем тебя, — дополнила Рувейда, проходя мимо жениха, она подмигнула ему, а он схватил её, прижимая к себе.
Худенькая девушка, на фоне огромного и мускулистого Танера выглядела так, будто одним движением он может оторвать ей голову, прямо сейчас, в процессе объятий.
На столе, уже без коробки, разместился большой, размером почти во всю столешницу, торт, сверху обильно украшенный горками взбитых сливок, фруктов, ягод, и мармеладных человечков.
— Это что? — Удивленно указываю головой на сахарного уродца.
— Прилив сил, самое то после разгребания завалов, — пояснил Танер.
— А я-то дурак, для тебя, кабана, мяса притащил, думал, пожарим на костре, — хмыкнул Биркан.
— Что, правда? Отлично, я-то переживал, что придется только чай с этим пряником жевать. Это прямо вторая хорошая новость на неделе.
— А первая какая? — Спрашиваю я, стараясь увернуться от колючего подбородка Биркана, пока тот, обнимая меня со спины, чесал подбородок об мою макушку.