— Йетер выходила оттуда?
— Да, я выходила вечером на пробежку, столкнулась с ней. Она шла по дороге, тряслась, у неё была истерика, она не могла отдышаться, так громко плакала. Я подбежала к ней, спросила, чем можно помочь, а она накричала на меня, думала, в горло мне вцепиться. Но тогда она была убитая горем. Уселась на землю, начала колотить себя руками по коленям, тогда я и заметила кровь, много крови. Возможно, это было что-то другое, в темноте особо не разглядишь.
— Ты так и оставила её на улице? В таком состоянии? — Нахмурилась Бурсу.
— Я хотела позвонить куда-нибудь, позвать на помощь. Но из того логова вышел Джан, заверил меня, что всё в порядке, просто они поругались. И я ушла, хотя сильно беспокоилась, не могла уснуть и постоянно подходила к окну, думала увидеть их.
— Джан был с ней? — Переспрашиваю я.
— Да, обнял её, и успокаивал. А она ещё громче закричала, просила прощения.
— Он ведь ненавидел её, — прошептала я, ничего не понимая.
— Он был влюблен в неё, когда-то, — едва слышно проговорила Бурсу, я обернулась к ней, требуя объяснений. — Я не говорила никому, это была наша маленькая тайна. Йетер рассказала только мне. Она почти никогда не рассказывала о той компании, но как-то обмолвилась, что у них с Джаном начинались отношения, но она не стала их развивать. Ты знаешь её помешательство на Биркане. Она могла кем-то увлечься, но ненадолго.
Я тяжело вздохнула, перед глазами появилось фото из тайника Севиляй, на нём Джан и Йетер целовались.
— Мне казалось, он так искренне её ненавидел…
— Да, думаю, это после её отказа. Хотя то была слишком явная ненависть, от одного отказа такого не будет. Она могла во многих фактах разочаровать его. Раньше я не думала об этом.
Вздрагиваю от звука открывающейся двери, никогда не замечала, что она так громко и противно скрипит, как не замечала и такого громкого топота Нихан. Каждый звук резал по ушам.
— Наши приехали, — улыбаясь, произнесла она, и тут же вышла на улицу, не закрывая за собой дверь.
Рувейда подхватила Бурсу под руку, и они пошли встречать любимых, снаружи слышался звук подъезжающих машин, веселые голоса подруг. А я осталась на месте, будто кто-то ударил меня по голове.
Могла ли Йетер убить свою любимую подругу? Или её окровавленная истерика пришлась на другой день, на другой год? Мог ли Джан быть причастным к тому убийству? Или он только заметал следы? Или же он никакого отношения к этому не имел? Хасан врёт. Джан не мог бы убить кого-то. Джан не мог бы покрывать чье-то убийство. Как и не мог любить Йетер. Или же мог?
— Кадер? — Позвал меня Биркан, вздрагиваю, резко вскакиваю на ноги. — Тише. Что случилось?
Он придерживает меня, понимает, я едва могу стоять на ногах.
— Мы можем снова поговорить о тех ужасных событиях?
Биркан обеспокоенно кивает, приподнимает пальцами мой подбородок, вглядываясь в мои тревожные, испуганные глаза.
У нас был уговор, больше не вспоминать те события. Забыть о Хасане, об убийствах, о моём похищении. Не касаться тем расследования, смерти Себахат. Думать, что наш дорогой Джан погиб случайно, а не став жертвой обезумевшего убийцы.
Торопливо, перескакивая с одной мысли на другую, пересказываю то, что узнала от Рувейды, добавляя от себя несколько предположений на этот счёт.
— Тише, не нервничай, — шепчет Биркан, целуя меня в лоб. — Я займусь этим. Сейчас же обсудим всё с Танером. А ты успокаивайся, идём, выпьем чаю.
Спустя несколько минут выходим на улицу, Рувейда и адвокат обнимаются так, будто недавно не кричали друг на друга, у них вновь идиллия.
— Эй, хозяин, угощай гостей чаем, не стоять же нам на морозе, — кивает ему Биркан, прижимая меня к себе, растирая рукой мои руки, не давая замерзнуть.
— Конечно, чай Анри мы выхлебали, теперь за мой принимаемся. Идемте, гости дорогие.
— Мы поедем домой, Онур устал, мотаться в машине он точно не собирался, — говорит доктор, пожимая друзьям руки на прощание.
— Конечно, мы вчетвером не смогли его спать уложить, вот и взяли на ночную прогулку. Хотя если бы горластый адвокат не кричал бы на всю квартиру, у нас могло бы получиться, — хмыкнул Озгюр. — Мы тоже поедем домой. Доброй ночи.
— А ты куда собралась? У вас общего дома нет. Тут оставайся, — крикнул Танер сестре, не отпуская её с женихом.
— Он не может довести меня до дома?
— До своего не может. Смотри мне, я позвоню отцу, узнаю, доехала ли ты.
— Достаточно, нудила, — бросил на прощание Озгюр, усаживаясь в машину. Как жаль, ему не удалось увидеть неприличный жест, показанный будущим родственником специально для него.