Я закрыл папку. После первой они были уже не так интересны. Глянул на Балалайку, спокойно выдержав ее взгляд.
- И вот, наконец, - после недолгой игры в гляделки, с некой даже торжественностью, произнесла Балалайка, - остался последний персонаж. Артур Токарев.
Она раскрыла последнюю папку, копия которой была передана мне. На обложке этой никаких надписей не было, кроме названия: “Артур Токарев”. И знак вопроса. Весело.
- Итак, - взгляд Владилены заметался по строчкам. - Родился тогда же... семья: мать и отец. Живут в деревне в Воронежской области, хотя оба москвичи… вот только на месте дома Токаревых там пепелище, мы проверяли, а соседи говорят, что семья переехала. Куда - неизвестно. Есть сестра - учится где-то за границей, ее найти не удалось. Закончил школу. Армия: Амурская Пехотная рота №159. Звание: ефрейтор… После армии - учеба в Московском Педагогическом, специальность - филолог. Учителя, кстати, тебя не помнят, хотя по документам ты там и числишься. В 2009 господину Токареву было предъявлено обвинение в доведении до самоубийства девушки по имени Светлана Городецкая. До суда дело не дошло, развалилось "за отсутствием состава преступления"… Вот этого я не совсем понимаю. Зачем было городить огород, и придумывать какое-то обвинение, какой-то суд? Лишние проблемы. Пусть, опять же, документы по делу все есть, и их мы даже нашли. Вот только, прокурор этого дела не помнит. А память у него великолепная - профессиональная. И зачем было придумывать эту Городецкую с ее самоубийством?
В этом самом месте меня, наконец, прорвало. Я зарычал - утробно, зло, в мгновение ока выплескивая апатию, что охватила меня. Внутри, заменяя пустоту, стала подниматься чудовищная волна бешенства.
Вот не трогайте Светку, сволочи! Не трогайте! Только не ее.
Я вам дам “придумывать”! Я вам дам “городить огород”! Суки! Твари!
- Тихо… тихо, - на меня было направлено целых четыре ствола. Два телохранителя стояли по бокам, еще двое - позади. Балалайка сидела на своем месте в расслабленной позе, и казалась довольной.
- Надо же, - задумчиво произнесла она, глядя на то, как я медленно слетаю с катушек от бешенства. - Неужели, хвост начал вилять собакой, и ты настолько сжился со своим персонажем, что уже воспринимаешь его жизнь, как свою, Владислав?
- Меня зовут Артур, - тихо прорычал я, ощущая, что еще немного, еще чуть-чуть, и сорвусь. Плевать, что меня убьют, плевать, что Ласточка останется неотомщенной, и я подведу всех, кто мне доверился. Плевать на все. Но оскорблять память Светки, я просто не позволю. Только не ее.
- Хорошо, - она улыбнулась самыми кончиками губ. - Пусть будет Артур. Так или иначе… в свете открывшихся обстоятельств, я предлагаю тебе вернуться к оперативной работе.
Оп-па. Вот так предложеннице. Удивление, охватившее меня, даже слегка притупило бешенство, что бурлило внутри, словно раскаленная лава. Чуть-чуть притупило. Совсем капельку.
- Я пытаюсь придумать, как бы повежливее сказать “Иди нах*й, сука”, но никак не могу, - рыкнул я, чувствуя, как тело все дрожит от едва сдерживаемой злобы.
- Хо-хо, вы посмотрите, мальчики, как он заговорил, - теперь Балалайка снова открыто улыбалась. Но улыбка ее была хищной, злой. Телохранители ответили короткими смешками, в которых не было даже намека на веселость. Собраны, гады. Не расслабляются. - А ведь еще совсем недавно, дышать в мою сторону боялся… Эх… Вот что несколько бумажек с людьми делают.
От этого насмешливого тона, от ее улыбки, у меня просто зачесались кулаки. Захотелось снова послать ее подальше - уже открыто, а не завуалированно (хотя, конечно, я и свое предыдущее выражение завуалировал весьма условно).
- Я не предлагаю тебе вернуться в КГБ, дружок, - взгляд голубых глаз прострелил меня насквозь, мгновенно став острым и колючим. - Сама их не перевариваю… Будешь работать лично на меня. Такие таланты, как ты - встречаются не часто, а я, в свою очередь, обещаю, что в Москву эти несколько папок никогда не вернутся.
Она сделала паузу, позволяя мне осознать сказанное. Видимо, в этом месте предполагалось, что я радостно кинусь в ласковые объятия “Отеля Москва”, превратившись в один из десятков (а может, и сотен) винтиков, что обеспечивают его безбедное существование.
- Что скажете, господин Стечкин-Томпсон-Оу-Токарев?
Как же меня раздражает, что ко мне прикрепляют не мои фамилии. Ну ладно, хочешь по-плохому, будет по-плохому:
- Тебе повторить мой ответ, но уже не так вежливо? - огрызнулся я.