Я толкаю дверь и, томно взвизгнув, с размаху приземляюсь на колени. Мой расчет прост: Серов, ведомый манерами и похотью, идет мне помогать, происходит первый телесный контакт, я свечу ложбинку декольте, мы встречаемся глазами — начало грязному харрасменту положено.
Но как это часто бывает, в плане происходит нестыковка: потому что я стою в дурацкой ракообразной позе уже на секунду дольше положенного, но ничего не происходит. Ни галантного «Вы не ушиблись, прекрасная Александра?», ни банального «Давайте я помогу, милая леди».
Задержка этого спектакль чревата провалом расследования, поэтому я поднимаюсь сама. Стараясь не испепелить элитное логово хама Серова своим негодованием, обшариваю взглядом кабинет и наконец вижу его. Невольно сглатываю. Вот это, блин, да. Господин Кирилл Серов — просто харассмент во плоти.
Во-первых,он гораздо моложе, чем я его себе представляла — максимум лет двадцать восемь-двадцать девять. Во вторых, он красив, и когда я говорю «красив» я имею в виду не слюнявого Гарри Стайлза и не розовощекого Тейлора Китча: я говорю о Киану образца «Матрицы» и Клуни времен «От заката до рассвета». В-третьих, выглядит он так, словно те пять секунд, что я нахожусь в этом кабинете, его изрядно утомили. И он явно не собирался идти мне помогать, потому что расслабленно стоит возле стола, облокотившись на него своим наверняка накаченным задом. Мой вердикт: он мне совершенно точно не нравится, и я удовольствием раздеру его деловую репутацию в лоскуты. Просто пусть даст мне повод.
— Здравствуйте, — с достоинством объявляю я, поправляя рубашку.
— Присаживайтесь, Александра, — холодно произносит Серов, обходит стол и садится в кресло. Так, а где похотливо бегающие глаза, бороздящие мое декольте третьего с половиной размера? Где лысина и пузо, которые в моем представлении являются непременными атрибутами офисных извращенцев? Этот парень выглядит и ведет себя так, словно женскому полу приходится умолять его о растлении.
Я грациозно приземляюсь на стул, и решаю немного сменить тактику. Может быть, вариант «робкая лань» его больше впечатлит.
— Прошу прощение за опоздание, Кирилл Алексеевич. Моя бабушка…
— Не имеет значения, — невежливо перебивает он и сгребает со стола лист бумаги, который оказывается моим резюме. Пусть я здесь лишь во имя расследования, гостеприимство уровня «Дверь найдешь сама» меня по-женски задевает. Не к такому я привыкла в общении с мужским полом, чего скрывать.
— Александра Джейн Леджер, двадцать три года, родилась в Нью-Йорке, — он изгибает угольно-черную бровь и все с тем же льдом в голосе уточняет: — А что в Америке с рабочими местами стало совсем туго?
Даже удивительно, что имея такой красивый рот, генеральный директор группы компаний Серов бездарно растрачивает его ресурс, чтобы изрыгать гадости.
Так, спокойно, Саня. Помни, что все несправедливо облапанные женщины мира на тебя надеются.
— По материальным обстоятельствам я была вынуждена переехать в Россию, — перехожу к вступительной части своего представления. Разумеется, говнюку необязательно знать, что я в Москве проездом, потому что каждые полгода навещаю деда и брата.
— Получила степень магистра в Нью-Йоркском университете, имеются водительские права, — перечисляет Серов. — Вы не производите впечатление человека, имеющего глубокие материальные проблемы.
Ну, с богом.
— Дело в том, что несколько месяцев назад все изменилось. Завод, где работал мой отец закрылся, и он не может найти работу. А ему нужно платить ипотеку, иначе у нас отберут дом, а еще он взял кредит на мою учебу. Мне очень нужна эта работа.
Сквозь опущенные ресницы я оцениваю выражение лица К. Серова, но оно по-прежнему остается холодно-скучающим. Ладно, чурбан бесчувственный, вот тебе еще порция злоключений:
— А еще мой брат… связался с опасными людьми, и если к назначенному сроку я не соберу нужную сумму, то он пострадает. Я готова пойти на все, что помочь своей семье. У меня просто нет выбора.
— Невинность на аукционе продавать не пробовали? — иронично уточняет мой собеседник.
Оу, и кто тут у нас такой прошаренный? Никак фанат современной любовной литературы.
— Судя по молчанию, вопрос с невинностью уже неактуален, — заключает мой собеседник, пока я бесшумно скриплю зубами в попытке не провалить Катино расследование. — Вы бы могли продать свою сумку, — он едва заметно кивает мне на колени, где стоит черная Balenciaga. Он еще и в моде разбирается, не пойму? — Выручили бы за нее минимум тысяч сто.
— Алиэкспресс, сто юаней, — не раздумывая выпаливаю я. — Подарок семьи ко дню рождения.