И я хлопнул рукой по лбу: о господи, как просто.
Мы же до сих пор отбрасываем не свою, а чужую тень. Тень того, чья исключительная сила опиралась на исключительную аморальность, сводимую к тому, чтобы заслуги других приписать себе. А мы все сравниваем атомную бомбу с ГУЛАГом и до хрипоты орем, какая чаша больше весит. Мы для оценки нынешней эпохи применяем все те же сталинские весы, – мол, важнее победа над преступностью или назначением депутатом того, кто британским правосудием обвиняется в убийстве?
Если принять чувство собственного – а не государственного, читай: царского – достоинства главным критерием, то все эти взвешивания окажутся ложными. И оценка событий в истории России – как имен в истории России – с точки зрения ЧСД окажется совсем иной. О господи, да какой, к черту, Сталин! Да какой, к богу, Невский!
Об Александре Невском мы все еще судим по фильму, в конце которого актер Черкасов хорошо поставленным голосом возвещает на пиру: «Кто с мечом к нам войдет, от меча и погибнет!» А на самом деле Эйзенштейн – и об этом тоже упомянуто в «Истории России от Рюрика до Путина» – предполагал другой финал, цитирую Анисимова: «В это время между пирующими появляется забрызганный грязью гонец, который пробирается к князю и что-то шепчет ему на ухо. Александр покидает застолье, садится на коня и выезжает за ворота Новгородского кремля. В заснеженном поле, насколько хватает глаз, он видит огни и кибитки – к городу подошла Орда. Подъехав к юрте хана, гордый победитель немецких рыцарей слезает с коня, встает на колени и начинает, согласно обычаю, ползти между двух огней ко входу в ханскую юрту…» Ну, выбор у святого князя был только такой: ложиться либо под немцев, либо под татар, – и он выбрал.
Финал же Эйзенштейну, согласно легенде, вычеркнул карандашом лично Сталин.
Из чего следует, что, даже выбрав Невского, Россия все равно выбрала Сталина.
Пора, по-моему, с этим кончать.
То есть переставать биться до крови за чужое величие, и переставать себя вести так, чтобы – от страха ли, ради денег ли – унижать собственное достоинство.
2012
27. Я попал в переплет//
О внутренней бухгалтерии книгоиздательства
Давно не были в книжном магазине? А знаете, что книжных магазинов больше нет? Вот так и нет! Они либо вымерли, либо превратились в клубы, где люди платят не за чтиво, а за членство.
Поздравьте: на 48-м году жизни я стал папочкой двойни. Можете представить? После тяжелых родов на свет появилось сразу две моих книжки. От предыдущей их отделяют две пятилетки. И хотя книги книгами быть не перестали, а одна, «Записки брюзги», даже вышла в том же издательстве, что и предыдущая, – для меня изменилось решительно все.
Во-первых, десять лет назад мне платили аванс, затем гонорар, а потом и потиражные: сумма получалась весомая.
Во-вторых, тогда издатель закатывал вечеринку, поил-кормил автора, его друзей и журналистов: это был способ продвижения.
В-третьих, на рубеже веков все было понятно: я писал, издатель издавал, журналист ел на презентации бутерброд, а читатель книгу покупал (и неплохо покупал).
Тогда ведь не было такого, чтобы одним щелчком скачать библиотеку Траума – архив объемом 102,5 Гб, содержащий 154293 книги! Чтобы вот тебе – Коран в четырех переводах, вот «Майн Кампф», а вот лауреат Нобелевской премии антифашист Гюнтер Грасс. И все за бесплатно!
Поэтому – больше никаких презентаций с вином в пластмассовых стаканчиках, и никаких авансов, а потиражные будут в лучшем случае таковы, что хватит на месяц снимать «однушку» в Москве. «Если, – хором говорят издатели, – за полгода продается 2000 экземпляров документальной книжки известного автора, это неплохо. Если хорошей художественной книжки неизвестного автора, тоже неплохо!»
Но этот тираж нужно еще суметь продать, а потому – марш в книжные магазины, на встречи с читателями, на автограф-сессии, и микрофон тебе в руки!
В итоге весь декабрь я провел, как савраска, в бегах: с книжной нон-фикшн ярмарки – в магазин «Москва» на Тверской, из «Москвы» – в «Библио-Глобус» (расположенный, в скобках замечу, на Лубянке. Накануне моего выступления почти под окнами «Библио-Глобуса» арестовали Навального, что было подлостью со стороны властей: у меня для него были отложены обе книги. С точки зрения маркетинга, было бы правильно, чтобы Навального арестовали во время моей презентации. И еще лучше – вместе со мной. И чтобы ОМОН рвал мою вторую книгу, «Налог на родину», прямо перед телекамерами. Но Навальный, увы, был посажен безо всякого смысла – я имею в виду, для продаж). Из московского Дома Книги – в питерский.