Здесь можно было встретить иранских купцов с нарядными голубыми чалмами на головах и индусов, украшавших свои лбы загадочными значками, выведенными алой краской. Европейские купцы носили особые шапки и подпоясывались веревкой, чтобы их случайно не спутали с правоверными, — так требовал коран.
Оглушая всех гортанными криками, пытались про биться сквозь толпу киргизы на своих диких лошаденках. Купцы бросали под ноги лошадей красивые ковры, чтобы они сбили с них лишний ворс и облагородили своими копытами…
Часами просиживал Вамбери в чайханах на берегу Лябихауза (Большой бассейн на одной из площадей Бухары) под тенистыми старыми вязами. Сюда надо было приходить со своим чаем. Его носили в особом мешочке на поясе. Маленькими глотками отпивая из пиалы терпкий зеленый чай, мнимый хаджа Решид прислушивался к пестрому говору. Он по языку и интонации отличал, кто откуда пришел, к какому народу или племени принадлежит.
Часто он слышал вокруг венгерские слова. Больше всего их почему-то встречалось в иранских наречиях. Как это объяснить? Ведь древняя родина венгров, как считал Вамбери, должна была находиться где-то здесь, в Средней Азии, а не южнее. Почему же в узбекском языке совсем нет венгерских слов, а в таджикском и иранском много?
Он размышлял об этом, бродя по узким улочкам Бухары. Они приводили его к мрачной крепости, где находился зимний дворец эмира. По обеим сторонам крепостных ворот были вырыты в земле казематы. Туда бросали тех, кто вызвал гнев эмира, чтобы они казнились вдвойне, наблюдая из-за решеток за пышными дворцовыми выездами.
Еще страшнее была участь тех, кто попадал с Сиахчах — черный колодец. Там их заживо съедали клещи, высасывая по капле кровь. В любой момент такая же судьба могла настигнуть и Вамбери.
Но он всегда был настороже, как взведенный курок, и ничем не выдавал себя. Он стал здесь своим человеком, самые тайные уголки бухарской жизни открылись перед ним. Его с поклонами встречали торговцы книгами, о которых еще не слышал никто в Европе. Он жадно листал драгоценные рукописи, покупал, прятал в складках халата.
Его вызвал правитель города Рахмет-бей. Зрительно вглядываясь в лицо Вамбери, он завел разговор о том, как стремятся френги пробраться в благородную Бухару и как строго за это наказывают. Вамбери гневно махнул рукой и сказал с отвращением:
— Я не хочу слышать про этих неверных. Из-за них я оставил Турцию. Теперь, слава аллаху, я в священной Бухаре…
Ему устроили новое испытание, пригласив отведать плов вместе с самыми дотошными ишанами — настоятелями мечетей. Вамбери сразу же затеял длинный религиозный спор об отличии фарса от суннета — заповедей, данных аллахом через своего пророка и просто исходящих от пророка, без божественного вдохновения. Споря, он наизусть выкрикивал целый страницы из корана.
Потом он посетил могилу святого Богаэддина и целый день кружился вокруг нее с другими дервишами в дикой, исступленной пляске. Вдруг один дервиш, сгорбленный, лохматый старик, цепко схватил его за плечо.
— Я чую неверного, — скрипнув зубами, закричал он. — Я чую его мерзкий запах! Скажи нам, хаджа, почему у тебя такое белое лицо?
Все замерли. Вамбери почувствовал, что бледнеет. Еще один миг, и он погиб…
— Отпусти! — вырываясь, сказал он. — Ты забыл поговорку: кто правоверного даже в шутку обзовет неверным, тот сам неверный? Ты уже стар и должен бы знать, что такая белизна, как моя, — это отблеск истинного света ислама. Она дается достойнейшим.
И, размахивая посохом, Вамбери снова начал плясать, выкрикивая как одержимый:
— Я ху! Я хак!
Его оставили в покое.
Вамбери отправился в Самарканд. Там он получил разрешение посмотреть гробницу легендарного Тимура, о которой в Европе рассказывали всякие небылицы. Он увидел толстую плиту из темно-зеленого, почти черного нефрита, покрытую вязью арабских букв. Вамбери положил на нее свою ладонь, ощутив приятный холодок камня.
Потом он был принят эмиром и благословил его.
— Ты пришел сюда издалека только для того, чтобы поклониться могилам наших святых? — спросил эмир. — Странно…
— Моя давняя мечта — увидеть знаменитую Бухару и славный Самарканд, — ответил Вамбери. — По этой святой земле следовало бы, как говорил шейх Джелал, ходить головой, а не ногами. Но я не умею ходить на голове и пришел сюда по дорогам дервишей.
— Как же ты бродишь по свету с хромой ногой? — удивлялся эмир.
— Твой славный предок — мир ему! — имел такой же недостаток, а завоевал весь свет, — сказал Вамбери, намекая на Тамерлана, «Железного хромца».
Эмир покачал головой, подозвал слугу и что-то начал шептать ему на ухо. Тот поклонился и кивнул Вамбери на дверь. Пожелав эмиру благополучия, Вамбери последовал за слугой. Они долго шли по запутанным коридорам. Вамбери ждал, что они приведут его в темницу, но очутился в пустой комнате. Проводник исчез и долго не возвращался.
«Убежать?» — подумал Вамбери, озираясь по сторонам.
Скрипнув, отворилась дверь, и вошел слуга с узелком в руках. Это был подарок эмира — деньги и старый узорчатый халат…
Новых милостей эмира Вамбери ждать не стал. Через несколько дней, в слезах простившись со своими спутниками по трудному путешествию, он покинул Самарканд. Несколько раз он оборачивался назад, пока не скрылись из глаз голубые купола старых мечетей и мавзолеев, тускло озаренные восходившей луной.