— Помните, вы это тоже слышали, я рассказывал: на даче, близ города Берхтесгадена, францисканский монах Доменико Биджаретти, мы звали его Диб, обучал нас коду внешней связи. Внешняя связь — это внешние опознавательные знаки, при помощи которых агенты налаживают связь, не зная друг друга. Эти кодированные знаки меняются каждые три месяца и как бы служат бессловесным паролем. На апрель, май и июнь кодированный знак внешней связи — три пальца правой руки, сложенные для католического благословения. Написавший это письмо знает код, поэтому он требовал, чтобы в правой руке была веточка сирени, держать ее нужно было так, — Клюев взял карандаш и показал, как надо было держать веточку сирени. — Он был и, увидев, что сидящий с веточкой сирени не знает кода, не доверился ему и прошел мимо.
— Почему же, черт вас возьми, вы этого не сказали раньше!! — не сдержавшись, крикнул подполковник Зубов.
— Потому что вы меня об этом не спрашивали. Я же сказал вам, что монах-францисканец обучал нас умению владеть кодом внешней связи…
— Теперь об этом поздно говорить, — спокойно сказал полковник и, быстро выйдя из кабинета, прошел к капитану Гаеву.
— Наломали дров, — сказал полковник, — наломали дров, — повторил он и прошелся по кабинету. — Плохо не то, что этот тип не обнаружил себя. Плохо то, что он отлично понял, что на скамейке, с веточкой сирени в руках, сидит подставное лицо, а настоящий агент в наших руках. Он это понял и, конечно, насторожился.
Подавленный этой же мыслью, капитан Гаев молча стоял и уныло смотрел в окно.
— Ну чего, Николай Алексеевич, ты нос повесил? — продолжал полковник. — У нас есть ниточка, попробуем размотать и весь клубок. Опыта у нас достаточно.
— Ниточка-то очень тонка, Сергей Васильевич, того и гляди порвется, — с огорчением заметил Гаев.
— Как это тонка? На конверте письма агента есть городской штамп. Стало-быть город мы знаем. Образец письма на машинке у нас есть? — Есть! Будем действовать. Пошлем в этот город умного инициативного человека.
— А если письмо в целях конспирации брошено из другого города? А если эта машинка частная? — спросил Гаев.
— Если бы да кабы, — это не наш стиль работы, капитан Гаев. Будем действовать.
9. МАЙОР НИКИТИН
Было одиннадцать часов двадцать пять минут, а поезд «Красная стрела» из Ленинграда приходит в 11.00.
Полковник снял трубку телефона и набрал номер.
— Гараж? Диспетчер? Говорит полковник Каширин. Я давал указание выслать мою машину на Ленинградский вокзал… Хорошо… — Полковник положил трубку и подошел к окну. Перед ним расстилалась вся в движении, сверкающая в лучах полуденного солнца — Москва. Сквозь приоткрытое окно в кабинет врывались шумы великого города.
Полковник не слышал стука в дверь и не видел майора Никитина, когда он вошел в кабинет. Степан Федорович Никитин был человек лет тридцати пяти. Над крутым, большим лбом золотистая копна волос с выжженной солнцем прядью; густые светлые брови, сросшиеся над переносьем, походили на два крыла золотистой птицы. В тени больших и почему-то темных ресниц голубые глаза, немного прищуренные, искрились теплом и мягким юмором. Нос был прямой, но далеко не классической формы. Выразительный рот и твердый волевой подбородок дополняли этот портрет.
Одет был Никитин в ладно сшитый серый спортивный костюм, из-под которого выглядывала гладкая шелковая рубашка и темнокрасный галстук в серебристую полоску.
Никитин некоторое время постоял в дверях, рассматривая Каширина: они не виделись больше месяца. Он без труда заметил, что полковник чем-то озабочен, устал, но в то же время находится в состоянии большого напряжения. Никитину все это было знакомо» и, проникаясь сочувствием и теплотой к этому большому, без устали работающему человеку, не в силах дальше сдерживать себя, он шагнул вперед.
— Сергей Васильевич! Друг!!.
Каширин повернулся, увидел Никитина и, заключив его в объятия, радостно воскликнул:
— Степа! Я знал, что ты не задержишься. Знал. Ну, садись, рассказывай!
— Да что рассказывать, Сергей Васильевич. Сняли мы на Лахте комнату с верандой, жена готовится к защите диссертации, а я рыбачу понемногу. Начал купаться, взял на прокат лодочку, робинзоню, только Пятницы нет. Собаку завел, дворняжка чистых кровей, приблудился пес случайно, а теперь нас водой не разольешь, — охотно рассказывал Никитин.
— Ну, а тема диссертации у Ксении сложная? — спросил полковник.