Он потер переносицу.
— Лезь к тем полкам. Там книги с картинками.
Я смущенно оглядел полки. Стал читать корешки книг. Вон Мурильо какой-то. Жерико. Рембрандт. Набравшись терпения, я читал десятки корешков книг. Ага! Вот русские книги. Третьяковская галерея. Поспешно вынул толстый альбом, раскрыл его. «Утро в сосновом лесу». Сердце мое заныло. Эту картину видел у консула в Ливерпуле. А вот «Рожь» Шишкина. Точь-в-точь такое же золотящееся поле у нас в деревне. А это «Московский дворник» Поленова. Лошаденка дремлет. Дальше Владимирка. Копия нашей дороги в Моховицах после дождя.
Усевшись на вертящееся кресло, я погрузился в новый неведомый мир. Русь, родина глядела на меня с каждой страницы альбома. «Волга» Левитана. «Мокрый луг» Васильева. «Золотая осень» Левитана. А вот «Три богатыря», опять поленовский «Бабушкин сад». Боже мой! Вот она «Аленушка»! Затаив дыхание, смотрел я на босоногую девушку в синем сарафане. Но где же братец-козлик? Грустным очарованием повеяло на меня. Прижав к груди альбом, как драгоценный клад, я уплатил десять долларов и вышел на улицу.
Ателье мадам Румфорд нашел без труда. Остановившись напротив, стал ждать.
Елена вышла вместе с девушками. Елена была заметнее всех. Широкоплечая и высокая, в синем свитере и узкой черной юбке.
Остановилась на углу, словно поджидая кого-то. Сердце мое екнуло. Значит, Елена ждет своего дружка?.. А может, просто подругу. На этом оживленном пятачке едва ли кто назначает свидания. Что же делать? Она повернулась в мою сторону, и наши глаза встретились.
— О, какими судьбами? Благополучно вчера добрались домой? — спросила она, краснея.
— Да так, случайно оказался здесь. Товарища одного искал, — соврал я. — Вы никого не ждете? Можно вас проводить?
Мы пошли рядом. Я не посмел предложить ей руку.
— Что сегодня делаете? Пойдемте в кино. В «Солвее» идет кинофильм с участием Монро.
Она покачала головой.
— Нет. Ирина что-то плохо себя чувствует. Да и дома надо навести порядок.
— У вас свой домик?
— И да, и нет. Матушка купила в рассрочку, вот каждый месяц и платим взносы. — По ее лицу пробежало облачко. — Ох уж эти взносы! Еще целый год нужно отдавать.
Мы подошли к автобусной остановке. Как назло автобус сразу появился, и мы втиснулись в живой клубок людей. Я надеялся еще поговорить с Еленой, похвастаться альбомом, но в автобусе было не до этого. Наконец мы освободились от его тисков.
Домик Аленушки я отличил среди других таких же домиков из прессованных опилок, фанеры, шифера, с фасадами, обитыми дощечками, и смело подошел к калитке.
— Удивляюсь. Очень удивляюсь, — улыбнулась она своей милой улыбкой. Это придало мне смелости. Втайне я даже надеялся, что Аленушка пригласит меня в дом, и мы вместе с ней посмотрим альбом. Но в окне мелькнуло бледное девичье лицо в рамке рыжеватых волос, и Елена поспешно подала мне руку.
Я почувствовал себя вдруг страшно одиноким.
На следующий день я вновь дежурил у ателье. Аленушка долго не выходила, но зато когда вышла, то прямо направилась ко мне. Этот миг был наградой за томительное ожидание. Мы побрели пешком. Она согласилась зайти в кафетерий. Тут за столиком мы немного поговорили. Так и вертелось у меня на языке приглашение в кино, но решил отложить до субботы.
Однако в субботу она не вышла из ателье. Побежали, пересмеиваясь между собой, девушки, а ее все не было. Последней вышла какая-то толстая дама, села в автомобиль. Аленушка не появилась. Вот и дверь закрыли. У подъезда уселся на стул швейцар в сюртуке с золотым шитьем. Елена не показывалась. В чем дело? Что случилось? Может, заболела?..
Я решительно направился к знакомому домику. Робко постучал. С веранды спустилась девушка, похожая на Аленушку, только уж очень тоненькая.
— Вам кого? — спросила она по-английски.
— Мне нужно видеть Елену. Сегодня ее не было на работе. Хозяйка, мадам Румфорд, беспокоится, поручила узнать, в чем дело, — вдохновенно врал я, но она перебила меня.
— Не лгите, я вас знаю. Елена рассказывала. Вы русский, Павел. Так вот, сестра уехала с миссис Румфорд, которая просила вас узнать, где Елен. Очевидно, позабыла, что Лена с ней уехала в Лос-Анжелес…
— В Лос-Анжелес? — Я покраснел.
— На месяц, а то и больше. Господин Хант выдает свою дочь замуж. Вот и вызвали для шитья платьев чуть ли не всех мастериц и манекенщиц.
— Месяц!
— Ладно уж. Недели не пройдет — вернется Лена. Да заходите, заходите. Чаем угощу.
— Чаем! Чаем! — воскликнул я. — Целую неделю не увижу Аленушку, а вы — «чаем»!