То ли Дамблдор действительно свихнулся, то ли зачем-то проверял Северуса на прочность. Ничем иным объяснить такой вопиющий бред не получалось, Северус был вообще в шаге от того, чтобы, подскочив с кресла, врезать кулаком по столу и велеть старику перестать придуриваться. Не могло быть у Квиррелла «семейных дел», он — одиночка, без родни и близких. Похоже, этот двуличный заика, каким-то образом связанный с Пожирателями, готовил себе почву к отступлению, если вдруг его дело в Запретном лесу закончится успешно. А Дамблдору было выгодно поверить в его шитую белыми нитками ложь.
— Спущусь-ка я, пожалуй, на всякий случай к камню сам, проверю. А ты иди, Северус. Постарайся, чтобы зелье было готово к вечеру.
— При всём моём уважении, Альбус, основа для поискового зелья настаивается в течение шести часов, а сама варка занимает ещё три. Даже если я займусь им сейчас, то непосредственно к приготовлению можно будет приступить не раньше полуночи, когда я, полагаю, буду вовсю бегать по Запретному лесу с палочкой наперевес. Зелье будет не раньше завтрашнего утра.
Северус немного, но преувеличил сроки. Талантами в зельеварении Дамблдор не обладал и обман вряд ли бы заподозрил, зато так можно было отчасти проверить его слова. Если бы директор не надеялся, что Поттера взяли в плен кентавры, а таким образом только его, Северуса, успокаивал, то велел бы из кожи вон вылезти и сделать треклятое зелье как можно скорее. Однако Дамблдора устроил озвученный вариант. Устроил… Северус не знал уже, что и думать, настолько всё происходящее не укладывалось в голове. Жизнь Гарри Поттера для Дамблдора — ерунда, на уровне навоза от кентавров, которого уже который год не могла добиться Спраут. Зато философский камень — это да, крайне важно! Может, для кого-то вроде Фламеля это действительно важно (хотя Северус не верил, что великий алхимик передал Дамблдору на хранение настоящий философский камень, он же так фактически отдал бы свою жизнь в чужие руки), но так Северус — не Фламель! И Дамблдор тоже. Если у лорда имелась возможность вернуться из-за Грани, как утверждал директор, так достаточно было оставить камень у его создателя, и не пришлось бы беспокоиться. Вряд ли адрес Фламеля известен лорду или Квирреллу. Только директор специально притащил философский камень в Хогвартс, и это в тот год поступления Поттера! А после летних каникул на вернувшегося из отпуска Квиррелла у Северуса начала реагировать метка… Нет, не мог Альбус заранее знать, что Квиррелл свяжется со врагом. Или же мог? Ведь почему-то, когда Северус думал, почему камень попал в школу, ему на ум приходило только одно слово — «специально».
С этими мыслями Северус обнаружил себя стоящим у горгульи в самом низу движущейся лестницы, что вела к кабинету директора. И то, если бы не обратившийся к нему школьный домовик, не опомнился бы. Боязливо сжимавшийся эльф принёс записку от МакГонагалл: та извещала, что будет ждать у хижины Хагрида в половину девятого вечера. Через полтора часа после ужина, стало быть. Что-то госпожа гриффиндорский декан не торопилась искать своего самого главного подопечного, захотела подкрепиться перед походом и свободного времени себе прибавила. Северус скомкал клочок пергамента и с затаённым удовольствием испепелил Инсендио, представляя на его месте директора и МакГонагалл вместе взятых. Поразительная, просто наглая какая-то беспечность! Да будь Гарри Поттер действительно в Запретном лесу, с такими наставниками он бы давно уже был мёртв!
Наколдованный Темпус показал пять минут седьмого. Самое начало ужина. Прикинув в уме, сколько времени потребуется на заказанное директором зелье и на его собственные планы, Северус криво ухмыльнулся и велел домовику:
— Передашь профессору МакГонагалл, что я буду не раньше девяти. Пускай идёт сама, я догоню.
Даже интересно стало, послушается ли она совета либо всё-таки дождётся и отчитает за опоздание?
В свои комнаты Северус влетел, совершенно позабыв, что там остался мальчишка Поттер. По всей видимости тот — невиданное дело! — снова занимался или читал, потому что на пару с Ликси подскочил с кресла, уронив на пол книгу. Решив попозже прочитать этому безрукому нахалёнку лекцию, как нужно обращаться с чужими вещами, Северус рыкнул:
— Не сейчас, Поттер! — и устремился в кабинет.
Слава Мерлину, он не стал возвращать директору Омут памяти, когда в прошлом месяце пришлось свернуть исследования по зельям ментальной коррекции. Просто-напросто забыл — Поттер с друзьями и вечно пытавшиеся сделать им пакость Малфой, Крэбб и Гойл отнимали его последнее свободное время, Северус даже спать стал меньше, чтобы хотя бы что-то успевать. Однако его редкая забывчивость в этой ситуации оказалась только на руку.
Белые нити воспоминаний, казалось, тянулись из его виска бесконечно. Вспоминая о Лили в разговоре с Дамблдором, Северус не чувствовал боли, но сейчас он был морально не готов погрузиться в события того рокового дня, когда состоялась их с Альбусом вторая встреча, уже после нападения на дом Поттеров. Слишком трудно было вспоминать о своей потере, о том, как величайший светлый волшебник, мудрейший и просто добродушный, бескорыстный, по мнению многих, человек ковырялся в его не успевшей подзажить ране, манипулируя и заставляя. Не хотелось вновь и вновь осознавать, каким идиотом Северус являлся тогда: увы, понимание, что позаботиться о мальчишке можно было бы, не взваливая на себя кабалу преподавателя, пришло много позже. Хорошо хоть до Непреложного обета дело не дошло. С теми грандиозными планами, что имелись у директора, Северус давно бы превратился в послушную марионетку на ниточках. Уж не запланировал ли Дамблдор всё это ещё в восьмидесятые? Сыновья в семьях Поттеров и Лонгботтомов родились как по заказу для пророчества. А как Дамблдор давил на Северуса, вынуждая согласиться спасти не одну Лили, всю её семью... С одной стороны, именно те роковые слова и загнали Северуса в Хогвартс, они и его собственный гриффиндорский кретинизм, но, с другой, иначе бы он понятия не имел, что сыну его единственной подруги грозила нешуточная опасность. И от кого? От того, кого английские маги считали оплотом справедливости и закона.
Обречённо посмотрев на содержимое Омута, Северус опустил голову в бело-голубую сияющую субстанцию мыслей. Хватило нескольких минут, чтобы он вынырнул, хватая ртом воздух, как рассчитавший свои силы ныряльщик. Колени у него подломились, и Северус как стоял, так и осел на пол, чудом не приложившись виском о каменную подставку омута.
Его догадка оказалась верной. Дамблдор ни словом не обмолвился о том, что сохранит Поттеру жизнь и здоровье. Нет, это Северус трепал языком и повторял как мантру своё обещание Лили сберечь её сына. Конченый гриффиндурок! Чем только думал?! И думал ли? Наверное, сама магия уберегла его от обета! И как, как, ради Мерлина, он целых десять лет не замечал, что Дамблдору всё равно на Мальчика-Который-Выжил? Как-как... понятно же. Северус перенёс воспоминания о своих словах на директора. Не желал лишний раз бередить душу воспоминаниями и успокаивал себя тем, что о ребёнке Лили есть кому позаботиться, что всё с мелким Поттером хорошо, он ни в чем не нуждается, может, даже и избалован сверх меры. А на деле про мальчишку забыли все: собственные родственники, декан, Дамблдор. Сочувствие к нему проявляли совершенно посторонние люди, и то лишь после того, как случилась беда. Не нужен Поттер Дамблдору. Сам по себе — нет, только как инструмент избавления от лорда, и с жизнью Гарри господин величайший светлый маг церемониться не станет. Себя Северусу было не жаль, он давно готов кровью искупить свои ошибки, но сын Лили должен жить. Должен! Иначе зачем это всё?
Когда он вышел в гостиную, мальчишка в испуге вновь вскочил с кресла, в котором сидел. Причём, сидел не по-поттеровски смирно, держа руки на коленях, прямо Перси Уизли какой-то. Причина такого поведения лежала буквально на поверхности: в зелёных глазах Гарри читался страх. Северус вдруг вспомнил себя в его возрасте. Он же тоже ужасно радовался тому, что будет учиться в Хогвартсе. Школа представлялась домом, спасением от побоев отца и равнодушия матери, сказкой, счастьем, а получилось... Северус оказался не нужен там никому, точно так же, как и дома.
Странно было осознавать это. В Хогвартс должен был поступить второй Джеймс Поттер, а получилось, что у Гарри с ним, Северусом, куда больше общего, чем с отцом.