— Сэр, — мальчишка заметно волновался, но голос у него не дрожал, — если случилось что-то, связанное со мной, то скажите, пожалуйста, правду.
Первой мыслью Северуса было по привычке огрызнуться и поставить Поттера на место уничижительным комментарием, но он осознавал, что так потеряет хрупкое доверие мальчишки. Поттер вспыхнет, вспылит и унесётся прочь от нелюбимого преподавателя, чтобы попасть в руки либо Дамблдору, либо кому-то из преподавателей. Северус непременно окажется в Азкабане, и тогда уже Поттера, Гарри, никто не спасёт от той ужасной судьбы, которую ему готовили.
— Разумеется... Гарри, — совладав со своими чувствами, Северус кивнул. — К сожалению, мне есть что вам рассказать.
Глава 6. Решено спасаться: Гарри
Если бы ещё месяц назад кто-нибудь сказал Гарри, что он будет прятаться от обитателей Хогвартса у мерзкого Снейпа, Гарри бы рассмеялся. Теперь же он три дня как жил под крылом профессора, и это было не «вау» или «здорово», но и не так уж сложно, как казалось с начала. В подземельях, в комнатах самого ненавистного школьного преподавателя Гарри чувствовал себя спокойно и в безопасности, а большее ему пока и не требовалось.
Снейп не обманул, когда сказал, что они практически не будут пересекаться. Он очень мало времени проводил в своих покоях, возвращался только для того, чтобы поспать несколько часов. Через Ликси, вознамерившуюся как будто бы их помирить, удалось выяснить, что профессор после уроков и проверок домашних заданий, варил зелья для Больничного крыла и общался со студентами. Узнать о последнем было даже немного обидно. Профессор МакГонагалл практически не появлялась в гостиной Гриффиндора, по крайней мере, на памяти Гарри за весь первый курс она не зашла к ним ни разу. А Снейп каждый вечер обретался на территории факультета, отвечая на вопросы своих учеников, решая их проблемы и наказывая особо провинившихся. Потом ещё в библиотеку отправлялся, в Запретную секцию — искал там что-то, что могло бы ему помочь разобраться с Тем-Кого-Нельзя-Называть в теле профессора Квиррелла. По заданию директора искал Гарри в Запретном лесу, словом, с такой занятостью он мог бы оставить Гарри в своих покоях, но всё-таки открыл для него три дополнительные комнаты. Отдельные спальня, маленькая гостиная и ванная с туалетом вместе примыкали к его покоям, и Ликси хватило одного вечера, чтобы привести их в порядок. Как пояснил Снейп, раньше деканам, а ещё школьному зельевару, гербологу и мастерам любой науки, обучавшим учеников на какую-нибудь степень, полагался ассистент, который тоже жил при Хогвартсе. Покои вот такого ассистента-зельевара Снейп, расконсервировав, и отдал Гарри. Они имели и собственный выход в один из коридоров подземелий, и смежной дверью соединялись с комнатами самого профессора. Это было довольно удобно: Гарри жил как бы отдельно, но как бы и вместе со Снейпом, так что совсем ничего не боялся. К тому же, он себя знал, он бы не смог проводить круглые сутки у профессора и ничего там не осмотреть и не потрогать. Тот бы сразу понял, начал ругаться, а Гарри не хотел лишиться поддержки единственного взрослого, кто заботился о нём.
Три комнаты! Всё равно как если бы Дурсли отдали Гарри второй этаж их дома целиком! По сравнению с крошечным чуланом, где Гарри жил, — огромное пространство, которое он не знал теперь, как занять. У Гарри появился собственный, только его одного (который не нужно делить с соседями по спальне) платяной шкаф, куда Ликси повесила купленную для Гарри по приказу Снейпа одежду, письменный стол и удобное кресло к нему, камин, иллюзорное окно с видом на Чёрное озеро, куча книжных полок, правда, полупустых, но тут уж ничего нельзя было поделать. Зато Ликси натаскала откуда-то цветов и милых безделушек, украсила гостиную половичками и салфеточками, и получилось очень уютно. Ну и что, что через стенку находились спальня и гостиная Снейпа? Да Гарри на него почти готов был молиться! Профессор Снейп за эти дни, что Гарри прятался, сделал для него больше, чем директор и профессор МакГонагалл, вместе взятые, за целый год!
Начать хотя бы с того, что он не стал ничего утаивать, а рассказал всё как на духу. И не просто рассказал — показал свои воспоминания о встрече всех деканов с директором Дамблдором, когда тот объявил о пропаже Гарри и решалось, как же его будут искать. Маги, оказывается, умели вытаскивать воспоминания из головы и просматривать их в специальном артефакте. Получалось так, будто смотришь видео, но с эффектом погружения, необычно, волнительно, а порой и немного жутковато. Гарри словно сам побывал на том совете, и хорошо, что только в воспоминаниях профессора. Окажись он там вживую, не удержался бы, начал кричать и топать ногами. Директор Дамблдор запретил нормально искать его! Нормально — то есть, сообщить в магическую полицию, организовать людей, пойти прочёсывать лес. Вместо этого Гарри в светлое время суток разыскивал Хагрид, а вечером и ночью на несколько часов к нему присоединялся кто-то из деканов. Профессор Снейп ещё скептически заметил, что глубоко расстроенный Хагрид имел привычку запивать своё горе в одном из кабаков Хогсмида. Это же в каком состоянии он возвращался в Запретный лес? Кого он мог найти? Да потеряйся Гарри на самом деле, остался бы в лесу до скончания веков. А директору хоть бы что, он о репутации школы заботился и о своей собственной, как намекнул профессор Флитвик. Гарри был потрясён увиденным до дрожи и заикания, ему даже вечером пришлось пить специальное зелье, чтобы страшное во всех смыслах совещание не повторилось в кошмарном сне. И это он уже понимал, что директор Дамблдор — совсем не добрый, похожий на Санта Клауса, волшебник, а очень даже себе на уме. Какое счастье, что Снейпу не всё равно, и что он забрал к себе Гарри, иначе Гарри бы, наверное, не справился ни с чем или превратился в неизвестно кого. Право слово, директор из него какое-то оружие выращивал, не меньше.
После такого Гарри, всё осмыслив, извинился перед Снейпом. Много за что пришлось просить прощения, Гарри и не думал даже, что столько накопилось, смущался и запинался, но договорил до конца. И про своё ужасное поведение на уроках сказал, и про нежелание слушать объяснения профессора, и про их с Роном идиотские подозрения, будто это именно Снейп хотел украсть философский камень и заколдовал метлу Гарри во время первой игры в квиддич, и за испорченную мантию на том же матче извинился, и даже за то, что просто думал про него плохо! Если бы Гарри раньше знал, что признаваться в собственной глупости и ошибках так стыдно, то, конечно, вёл бы себя иначе, но прошлой осенью ему казалось логичным, что Снейп пытался вывести из игры ловца соперника. Гриффиндорцы же рисовали профессора отвратительным, гадким и способным на любую низость человеком, чуть ли не дьяволом во плоти, и Гарри от них не отставал, а теперь, вспоминая прошлое, разве что за голову не хватался.
Прийти к профессору с повинной было страшно. Гарри частенько приходилось произносить подобные слова в доме Дурслей, по поводу и без, но его никогда не прощали по-настоящему. Затыкали, отправляли в чулан «думать над поведением», нагружали домашней работой в отместку за совершённый проступок, издевательски переиначивали его объяснения, — только не прощали. После того, как Гарри узнал о волшебстве, он понял почему: тётя с дядей просто понимали, что, несмотря на все его слова, ситуация повторится или даже станет ещё хуже. Так что он чуть ли не на уровне инстинктов уверился — просить прощения бесполезно, но тем сильнее хотелось извиниться именно перед Снейпом. Пусть профессор, если и не простит, то хотя бы поймёт, что Гарри осознал глубину собственной глупости и очень хотел исправиться. Может быть, его всё-таки простят… надежды на это было мало, но Гарри отчаянно держался за неё.
Профессора он застал врасплох своими оправданиями. Снейп не стал привычно ехидничать в ответ на неуклюжие попытки извиниться, а выслушал и сделал это даже не с совсем уж унизительно-снисходительным лицом. Он помолчал немного и ответил замершему в липком ужасе Гарри, что извинения принимаются, и он надеется, что Гарри больше не будет тратить свой ум на нечто, подобное тому, что творил прежде, и вмешиваться во взрослые дела. Гарри горячо, с лёгким сердцем, заверил его, что именно так всё и будет.
Он и в самом деле непозволительно расслабился, пользуясь тем, что никто из преподавателей Хогвартса не мог отправить Дурслям грозное письмо об его успеваемости. И дело было не в том, что Снейп, строгий и дотошный, взялся приглядывать за ним, и не в том, что, кроме учёбы, взаперти нечем было заняться. Гарри воочию убедился, насколько в волшебном мире опасно не знать. Можно не просто не суметь защититься от опасности, а вообще не распознать её! С Гарри именно это и произошло, он попался в одну из множества непонятных ловушек авторства директора, когда согласился стать ловцом в сборной. В итоге, как объяснил профессор, многие ребята посчитали Гарри выскочкой и высокомерным человеком, который без зазрения совести пользуется своим привилегированным положением, потому что первокурсникам запрещалось иметь собственные мётлы, а Гарри разрешили играть в квиддич. Нет уж, он не хотел быть слепым дурачком, которым вертели, как хотели. Так что Гарри учился, благо Ликси снабдила его учебниками, а ещё и, невидимо присутствуя на уроках, приносила домашние задания. Не таким уж и скучным оказалось это занятие, напротив, весьма интересным, хотя и прошло всего три дня. Брать из спальни Гарри его книги домовушка отказалась, запретил Снейп: Гарри же пропал, и его вещи должны были остаться нетронутыми, — так что приходилось пользоваться, по-видимому, учебниками самого профессора. Они были довольно старые, очень потрёпанные и нещадно исписанные, но не абы чем, а пометками по поводу зелий или чар. Снейп-то оказался жутко умным! Он был немногим старше самого Гарри, когда начал улучшать рецепты зелий и придумывать новые заклинания. Ещё недавно Гарри в стиле Рона покачал бы головой и назвал бы Снейпа про себя заучкой, но если посмотреть шире, получалась совсем другая картина. Профессор и анимагом был, и лекарства на всю школу готовил, и слизеринцев своих держал в узде, и изобретал, и ещё многое, многое другое. Всё успевал, всё умел. Гарри подумал, что вообще-то тоже бы так хотел. Он понятия не имел, чем заниматься после Хогвартса. Рон грезил о квиддиче или службе в Аврорате, но по прошествии этих трёх дней в обществе Снейпа и Ликси профессия игрока в квиддич стала казаться Гарри путём в никуда. У простых людей профессиональные спортсмены недолго находились в зените славы. Травмы, неизбежное старение и наступающая на пятки молодёжь через несколько лет обязательно смещали их с пьедестала, а то и раньше. Конечно, у магов эти годы могли растянуться на десятилетия, но что делали в квиддиче? Летали и только. Ну, ещё и довольно жёстко сбивали друг друга — Вуд как-то рассказывал, что самые жёсткие игры между Гриффиндором и Слизерином это детская возня по сравнению с профессиональной лигой. А магия, как оказалось, была куда более интересной и обширной, чем Гарри представлялось в самом начале, и глупо тратить свою жизнь не на её изучение, а на какой-то квиддич.