— У вас не осталось?! — заорал Гарри вне себя и со всей злости стукнул по двери кулаком. — Предатель!
— Я не говорил никому этого прежде, но Том Риддл расколол свою душу. Да, расколол и ещё задолго до того, как собрал вас всех под свои знамёна, назвав Пожирателями смерти, — со вздохом проговорил Дамблдор.
Гарри осёкся на середине очередного крика.
— Он… сделал крестраж? — после паузы неверяще спросил Снейп.
— Крестражи. Не знаю, во что конкретно он заключил осколки своей души, но таких вещей несколько. В первый раз это произошло, пока ещё он учился в Хогвартсе, и я… — Директор ссутулился и опустил голову. Без привычного колпака он в такой позе выглядел совсем уж жалким: борода повисла будто мокрой тряпкой, на темени видна смешная (но как неуместно сейчас смеяться!) залысина… Да почему он так повинно склонялся перед Пожирателем смерти?! — Наверное, в том моя вина. У маглов шла война, может быть, ты слышал о ней, когда учился в магловской школе.
— Я знаю про Вторую мировую больше, чем вы думаете. Ближе к делу.
— Вот, и Том просил разрешить ему остаться в Хогвартсе на каникулы, не возвращаться в Лондон, а я... я говорил Армандо, что не стоит поддерживать желание Тома Риддла жить с волшебниками, что мы этим поощрим дурную тенденцию презирать и ненавидеть маглов. Армандо со мной согласился.
— Альбус, но ведь шла война. Лондон бомбили! Вы отправляли Тёмного лорда под бомбёжки?!
Изумление Снейпа, граничащее с гневом, ощущалось чуть ли не физически. Гарри буквально приморозило к месту от того, каким тоном он произнёс эти слова. И пусть не всё в разговоре Гарри было понятно (например, кто такой Армандо), смысл он уловил. Директор, как Снейп и говорил прежде, знал про крестражи Волдеморта и невольно сам его подтолкнул к расколу своей души. Про то, как бомбили Лондон во время Второй мировой войны, как горел город, Гарри очень хорошо представлял себе из уроков истории в младшей школе. Надо быть совсем уж бессердечным человеком, чтобы заставлять ученика уезжать туда из безопасного места.
— Я знаю, знаю, но тогда думал, что поступаю правильно. В те годы я касался только магической стороны войны, а что творилось у маглов, узнал много лет спустя, слишком поздно было. Я помню, почувствовал что-то в колдовской силе Тома, какие-то непонятные изменения, но полностью расшифровать их смог не так уж давно.
— Насколько давно?
— Три года, — после долгой паузы признался наконец директор, и Снейп грязно выругался. — Поверь, то, как и когда я это понял, не имеет никакого отношения к делу, так что давай... давай не будем. Важно лишь то, что я знал о крестражах и пытался их найти, уничтожить. Пока хотя бы один носитель крестража будет существовать, полностью убить Тома невозможно.
— Мне это известно. Дальше.
— Я искал крестражи по всей стране, пока летом Квиррелл не вернулся из отпуска. Я сразу понял, с ним что-то не так, а окончательно убедился, когда ты сказал мне про реакцию метки. Он вселил в себя дух Тома, который остался после развоплощения его тела в восемьдесят первом. В тех источниках, что я изучал, ничего не говорилось, что происходит с душой мага, имеющего крестражи, после гибели физического тела. Я полагал, дух возвращается непосредственно из-за Грани, потому что есть связующая нить с миром живых, осколки души и...
— Мерлина ради, Альбус, дальше! — прорычал Снейп, и Гарри неожиданно для самого себя согласился с ним. Он не запомнил, в какой момент отказался от идеи достучаться до взрослых или проломить дверь в гостиную, но не удивился, осознав, что просто стоял, подслушивал, и подглядывал. — Как это всё объясняет, что вы отправили Поттера на встречу с лордом?
Тот вздохнул совсем уж горестно:
— Я уже говорил, что волшебник не уйдёт окончательно за Грань, если у него останется хотя бы один крестраж. Том... я пока не очень понимаю, как это вышло, но в ту ночь Том как-то превратил в свой крестраж ещё и Гарри.
Тишина, наступившая после слов Дамблдора, была убийственной. Гарри понял весь ужас сказанного только потому, что Снейп молчал совсем уж долго и красноречиво.
— Чушь полная, — наконец выдавил он.
— Увы, я и рад бы ошибиться, но это истинная правда. Всё ровно так, как указано в пророчестве. Том отметил юного Гарри как равного себе. Как бы иначе, по-твоему, мальчик выжил после Авады Кедавры? Частица души Тома в его собственной душе и не позволила Гарри погибнуть. Я должен был убедиться, и я убедился в этом.
— Как?
— Наложил на него диагностические чары, пока мальчик отлёживался в Больничном крыле после очередного матча. Всё верно оказалось, так что, Северус, не спорь. Мне и так тошно. Я вынужден был принять нечеловеческое решение.
— Какое ещё решение? Какого дементора я должен из вас всё тянуть? Имели совесть поступить неправильно, имейте совесть и признаться в этом! Что вы сделали, Альбус?!
— Не командуй мной, Северус. Я всё-таки старше и мудрее.
— И бессовестнее, это я заметил. Так что… нет… может быть.
Услышав такой голос Снейпа, Гарри совсем струхнул. Душа ушла даже не в пятки, а словно вылетела из тела. Снейп всё ещё оставался его врагом, предателем и редкостным гадом, но казалось, он сейчас понял что-то невероятно мерзкое, чудовищное, что даже ему было противно знать.
— Не может быть! Вы поэтому отправили в лес Поттера — чтобы лорд его убил?!
— Так нужно было! Пойми, Северус, в этом случае недостаточно просто уничтожить носитель крестража. Это должен сделать Том, собственной рукой. Только так бы разорвалась связь, что создалась между ними.
— Какая связь, Альбус? Вы бредите, что ли?
— Связь — та самая, о которой говорится в пророчестве. Ни один из них не сможет жить спокойно, пока жив другой, понимаешь? — продолжал настаивать Дамблдор. — Один должен убить второго, это неизбежно.
— Нет, не понимаю. Вы такого никогда не говорили!
— Я опасался, как бы пророчество не попало к твоим бывшим друзьям. Ты должен меня понять. Это была разумная предосторожность…
— Я должен понять?! — вдруг рявкнул Снейп, вскочив с кресла, да так, что Дамблдор на своём сидении подался назад. — Вы замолчали правду! Отправили ребёнка на верную смерть, просто потому что вам показалось, что он — крестраж лорда! Ни с кем не посоветовались, ничего не спросили — просто пригрели лорда в Хогвартсе и отдали ему Поттера! Как вам живётся с этим на сердце, а, Альбус?!
— Так нужно было! — повторил тот, тоже поднявшись, но медленнее, грузнее, как будто в противовес собственным словам его всё-таки придавливало к земле чувство вины. —Пророчество начало сбываться, и его не остановить, хочешь ты того или нет, Северус Снейп. Либо Гарри Поттер, либо Том Риддл — другого не дано. Нет, даже не так. Если Гарри Поттер не умрёт от руки Тома, Том никогда не упокоится. Он будет и будет возрождаться!
У Гарри зашумело в ушах. Дверь в гостиную Снейпа и сама комната, в которой он находился, стремительно закружились, затаскивая Гарри в свой водоворот безумия. Этого не могло быть. Не могло! Объяснения директора Дамблдора, прозвучавшие только что, и утренний рассказ Снейпа про крестражи сложились наконец в единую картину, поразившую Гарри настолько, что он едва мог дышать и едва же осознавал себя. Он связан с Волдемортом! С убийцей своих родителей! В нём — часть души этого ужаснейшего злого волшебника, он как гарант безопасности для Волдеморта, как страховка. Пока Гарри будет жить, это чудовище тоже будет жить либо сможет вернуться из мёртвых. Господи Боже!
Он как будто очутился главным героем в фильме ужасов, тем более страшном и омерзительном, что Гарри открылась вся правда, а в фильме герои, как правило, ни о чём не подозревали и шли в ловушку в спасительном неведении. Он судорожно принялся ощупывать себя: лицо, шею, грудь, помял живот и даже пару раз стукнул по нему, пытаясь определить, где же прятался жуткий червяк, чужая душа. Как же Гарри ничего не почувствовал до сих пор, как не заметил, что столько лет таскал в себе убийцу? Почему преподаватели не догадались раньше, ничего не сделали, никак не помогли?.. Но директор Дамблдор прямо сказал — пока Гарри жив… Значит, единственным выходом было умереть?
Ужасная новость опустошила его, выжгла в одночасье до самого нутра, оттеснив всё прочее: воспоминания, мечты, чувства, — и оставила Гарри наедине со знанием, которого он предпочёл бы никогда не иметь. Даже мысли о предательстве Снейпа, несколько минут назад разрушившие мир Гарри, отошли на второй план и уже воспринимались как-то обыденно, серо. Ну, Снейп, что Снейп? Ученики не заблуждались насчёт него, лишь Гарри по наивности и дурости обманулся. Это можно было пережить, переступить, как Гарри переступил и пережил нелюбовь и безразличие Дурслей, полнейшее игнорирование со стороны других взрослых и школьных учителей. Но как можно пережить то, что Гарри не принадлежал сам себе, что он — залог выживания настоящего монстра? Что ему делать, если директор признавал, что Гарри нужно погибнуть и чтобы его убил именно Волдеморт? А что же скажут другие волшебники? Рон, Гермиона, например, Невилл, остальные ребята? У Невилла родители пострадали от рук приспешников Волдеморта, он, наверное, на всё согласится, лишь бы преступники понесли наказание. Сколько ещё людей погибло в той войне с Волдемортом? Сколько потеряло своих близких? Они же так рады были, что Волдеморт сгинул, что им больше ничто не угрожает, и вдруг им объявят, что это чудовище не погибло, что его просто так не убить. Остановит ли их знание, что Волдеморт зависел от жизни Гарри? Гарри недолго прожил на свете и мало что успел увидеть, но понимал — люди жестоки и в большинстве своём думают только о себе. Им не будет дела до Гарри, каким бы героем он ни был, если окажется, что Волдеморт снова угрожает их семьям. В очередной раз Гарри почувствовал себя брошенным, преданным, почувствовал, что земля уходит из-под ног и он падает в нескончаемую бездну, только сейчас никто не мог протянуть ему руку и спасти. Казалось, что главный враг — профессор Дамблдор, и только Снейп мог его защитить, но нет, обнаружилось, что Снейп шпион и предатель, который сохранил Гарри жизнь и завоевал его доверие, лишь чтобы преподнести своему повелителю. Только Гарри решил, что спасением от Снейпа и Волдеморта будет директор, как тот убил наповал такой правдой…