Крыса, забавно двигая усами, взобралась на ступеньку ниже него, села и принялась деловито нюхать воздух. Переведя дух, Гарри снова посмотрел наверх, прикидывая, как выйти из замка незамеченным. Мантия делала его невидимым, но если Гарри требовалось открыть дверь или взять какой-то предмет, этого она не скрывала. Ждать же, когда авроры покинут вестибюль, можно очень долго, тогда Снейп хватится его и пойдёт разыскивать, или сам Гарри струсит. Такую слабость он себе позволить не мог, поэтому, задержав дыхание как перед нырком, Гарри взлетел вверх по лестнице и выскочил в главный коридор. Ещё пробежка — он не ожидал от себя подобной прыти, — и Гарри уже прижимался к холодной каменной стене рядом с главной дверью.
Седовласый и неулыбчивый аврор стоял с палочкой наготове с другой стороны от входа, и весь его вид буквально кричал о решимости не выпустить из школы ни одного волшебника. Ладно, половина дела сделана. Теперь оставалось улучить подходящий момент. Гарри горячо надеялся, что снаружи есть ещё люди, прочёсывавшие Запретный лес, и если он прав, когда-то они должны вернуться, чтобы смениться. Вот в это время он, невидимый, и выберется наружу.
Минуты текли утомительно медленно. Хоть Гарри и стоял далеко от факелов, освещавших вестибюль, а стена была настолько холодной, что зуб на зуб не попадал, у него выступила испарина, и стало жарко, он едва не начал задыхаться. Когда же удастся сбежать? Когда можно будет продолжить свой путь? Гарри так боялся передумать, что каждая лишняя минута в замке казалась ему не минутой, а часом. Как будто… как будто Снейп или кто-то другой нарочно мешали, делая всё, чтобы Гарри отказался от своей цели, чтобы победа Волдеморта была окончательной и бесповоротной.
— Эй, Тревизо! — крикнул кто-то с лестницы, что вела к Большому залу, и аврор-привратник поднял голову. — Наши ещё не возвращались? Ну, наши, Брандипорта.
— Нет, — устало ответил тот, которого назвали Тревизо. — Как ушли шесть часов назад, так никто не приходил. Будто сами сгинули в этом треклятом лесу.
Гарри ещё больше вжался в стену, когда к Тревизо подошли четверо авроров. Взрослые, крепкие и рослые мужчины выглядели угрюмыми и подавленными. Один потоптался у двери, посмотрел на неё и вздохнул.
— Вот уж не думал, что буду участвовать в таких поисках, — сказал он полным безнадёжности голосом.
— Никто не думал, Хикс, — ответил ему Тревизо.
— Как считаете, найдут? — несмело поинтересовался самый младший по возрасту и, наверное, по званию аврор.
— Добро бы нашли. Запретный лес потому так и называется, что туда полезет только полный дурак или самоубийца. А Дамблдор, говорят, детишек прямо ночью туда запустил. Чем только думал, старый остолоп.
— Вы что, верите, что это Дамблдор? Тут же бывший Пожиратель зельеваром работает. Да это наверняка он Поттера и пристукнул, а теперь…
— Дамблдор-Дамблдор, — тяжело вздохнул Хикс, — я слышал, как Скримджер по камину перед Министром отчитывался. Дамблдора с сывороткой правды допрашивали, а перед ней все равны, и Пожиратели, и Верховные чародеи.
Авроры замолчали, переваривая новость. Тот, младший, с такой силой закусил губу, что на ней выступила капелька крови. Гарри это воцарившееся в вестибюле безмолвие показалось гробовым, как если бы пятеро мужчин уже распрощались с надеждой увидеть его живым и молча, боясь проявить свои эмоции, оплакивали.
— Да, Мальчик-Который-Выжил. Жить бы и жить, — глухо проговорил Тревизо, — а оно вон как.
Их всех стало вдруг так жалко, что Гарри чуть не сорвал с себя мантию и не закричал, что не нужно его хоронить, но он сдержался. Эти люди просто не знали всего того, что знал Гарри. Пока Гарри Поттер для них — герой, а что произойдёт, когда им станет известно о его связи с Волдемортом? Пожалуй, Гарри не хотел видеть, как всеобщие уважение и благодарность превращаются в столь же сильную ненависть. Пусть он останется в их глазах тем Мальчиком-Который-Выжил, борцом со злом, каким его и считали!
— Ладно! Пошли, парни, поработаем. Нечего вешать нос. Пока труп не нашли, я лично буду верить, что мальчик жив. Пошли, поможем с поисками.
— Так группа Брандипорта ещё не вернулась, а мы должны были их сменить.
— Ничего, чем больше людей, тем лучше.
Согласно кивнув, Тревизо помог Хиксу распахнуть высоченную и очень тяжёлую дверную створку и пропустить трёх других авроров. Гарри, у которого сердце зашлось в безумной горячке, придерживая мантию, юркнул следом и, очутившись на улице, сразу же отбежал на несколько ярдов в сторону.
— С ума уже схожу, что ли? — ворчливо пробурчал сзади Хикс, широким шагом приближаясь к своим коллегам.
— Чего это ты?
— Да ногу как будто что-то задело, когда выходил, а передо мной же никого не было.
— Конечно, задело — вон, глянь, крыса скачет. Жирная, откормленная! Да я её сейчас…
— Угомонитесь уже, — наконец заговорил тот единственный из авроров, кто до сих пор не проронил ни слова. — И крысу оставьте в покое, что она вам сделала? Пусть живёт. Мы ж не крысоловами пришли заделаться, а Поттера искать.
Поднявший палочку аврор ещё раз глянул на зверька и нехотя опустил свой инструмент, поспешил за коллегами. Гарри, кутавшийся в мантию — снаружи оказалось неожиданно холодно, — прищурился в попытке рассмотреть и посчитать маленький отряд. Уже стемнело, авроры подсвечивали себе путь маленькими шариками света на кончиках волшебных палочек, но Гарри никак не мог понять, ушли ли они все или кто-то остался проверить слова этого, как его, Хикса. Кажется, все.
Успокоенно вздохнув, Гарри повернулся в сторону Запретного леса, который в сумерках представлялся единым и страшным чёрным пятном, и невольно задрожал от того, что предстояло сделать. Меньше, чем неделю назад, Гарри готов был на что угодно, лишь бы больше не оказаться там, и вот он снова идёт в лес, уже по собственной воле. Но он обязан… все ждут от Гарри, что он и дальше будет побеждать зло. Рон, Гермиона, профессор Дамблдор, профессор МакГонагалл — они бы все сказали, что Гарри не имел права трусить, что он должен быть достоин родителей-гриффиндорцев, быть как они — смелым, решительным и самоотверженным.
Однако чем дальше он удалялся от замка в темноту, тем медленнее становились его шаги и сильнее — страх. Голоса авроров совсем стихли, сменившись завываниями ветра и угрожающим шумом деревьев. Казалось, Запретный лес понял его замысел и насмехался. Кто его знает, это же колдовской лес, полный самых разных волшебных существ, недаром же он назывался Запретным.
Поравнявшись с хижиной Хагрида, Гарри остановился. Он чувствовал, что не надо этого делать, что у него просто не хватит смелости снова пойти вперёд, но и не проститься со своим первым другом тоже не мог. Хижина была пуста, от неё не совсем не тянуло теплом. Наверное, Хагрид все эти дни проводил в поисках. Гарри всхлипнул и потёр глаза. Бедный Хагрид, он винил себя, когда вся проблема была в одном Гарри. Это Гарри носил в себе осколок души Волдеморта, это Гарри поверил в обман Снейпа и спрятался, заставив всех страдать от мысли, что он погиб.
— Прости меня, Хагрид, — прошептал он и, сбросив с головы мантию-невидимку, обернулся к замку, — простите меня все.
Громада Хогвартса благодаря множеству свечей выглядела так, словно пылала изнутри. Когда Гарри первого сентября увидел школу в первый раз, то был восхищён её мощью, силой и внушительностью, очарован и впечатлён. Сейчас же, глядя на тот же самый замок в такой же ночи, Гарри плакал, понимая, что прощался навсегда. Что даже если по какой-то счастливой случайности он вновь победит Волдеморта, то попросту не посмеет переступить порог школы, зная, как всех подвёл. Он ведь больше полугода подвергал опасности учеников и преподавателей, будучи крестражем самого Волдеморта. Если бы не Гарри, то Квиррелл бы не задержался в Хогвартсе, забрал бы камень и всё.
В траве что-то зашевелилось. Гарри скорее догадался, чем увидел это, потому что он, не в силах отвести взгляд от родного Хогвартса, не моргал, и его глаза, привыкшие к яркому свету, ничего больше не видели во тьме. Пришлось зажмуриться и сосчитать до тридцати, только тогда Гарри, распахнув глаза, более-менее сумел что-то рассмотреть. Правда, всё, что он увидел, — шевеление травы и небольшое пятно, приближавшееся скачками, ещё более чёрное, чем всё остальное вокруг. Несколько секунд, и у самых ног Гарри столбиком села крыса.