– Вы ничего не теряете. В худшем случае я наору на Вас в гримерке и оставлю без оплаты.
– И сколько по времени я должна танцевать?
– Сколько потяните. Но упираться не стоит, зритель тоже устает. Если выйдет слишком коротко, после перерыва повторим. Все, идите. Ориентируйтесь на световую полоску на полу.
Он поднимает вверх руку, подавая сигнал, осветитель выключает верхний свет и павильон погружается в темноту. Я мягко ступаю в своих пуантах с нежными атласными лентами на щиколотках, чувствую на себе взгляды из темноты, но вижу только полоску света по полу и будку. Я словно небольшой частный самолет, набирающий скорость на взлетной полосе, готовлюсь унести весь этот пропитанный шампанским и дорогими духами бомонд на запредельную высоту. Поднимаюсь по ступенькам, занимаю позицию в центре будки, выдыхаю напряжение и совершаю первое оговоренное движение. Пол подо мной заливается светом, а моя кожа начинает искрить: решив, что кашу маслом не испортить, в гримерке я щедро обмазалась кремом с шиммером. Кто-то довольно громко восторженно ахает, и это невероятным образом заряжает меня уверенностью. Пора взлетать.
Когда снова оказываюсь в гримерке, захлебываюсь собственным восхищением, пытаясь передать через динамик мобильного брату хотя бы малую толику.
– Все аплодировали и даже свистели, прикинь! Сашка, это так круто, я реально улетела, не представляю как мозги на место буду ставить, это просто космос!
– Я так горжусь тобой! – заверяет брат громко и с большим чувством. – Ты офигенная! Я все видел! Идет прямая трансляция на сайте проекта, там уже и первые промо-фотки выложили, ты такая красивая! Капец просто, я сейчас лопну, клянусь! Я их все распечатаю и поклею вместо обоев, а еще, прихвачу пачку на улицу и буду раздавать всем и хвастаться, что ты моя сестра! Так-то!
– Вера, гости просят станцевать еще раз, – выпаливает куратор, резко открыв дверь. – Это успех! Поторопитесь!
Всего в будку я поднималась пять раз. По-честному – устала и физически, и морально. Когда я забралась на высокий – типа барного – стул в гримерке, опустила на столик локти, а на свои руки – подбородок, куратор тихо довольно посмеялся и пообещал, что на сегодня все. Вечер продолжается, художник общается с гостями, но я могу быть свободна.
Но я не успела даже толком выдохнуть, как в дверь постучали. По инерции выкрикнув «да», я развернулась на стуле и сползла с него. Уж лучше бы сидела.
В комнату развязной уверенной походкой, с руками в карманах, горящим огнем взглядом и широкой мальчишечкой улыбкой, от которой я когда-то сходила с ума, входит Константин Терехов.
__________
От автора:
Коллажик по теме инсталляции есть на моем ТГ канале. И упомянута реальная, можно смело гуглить. Но у нас, конечно, круче, чем у какого-то там известного на весь мир художника )))) А что? Можем себе позволить.
Глава 14
– Вера. Вера. Вера, – Терехов делает два шага в мою сторону, напоминая хищника на охоте. – Признаться, я сначала не поверил собственным глазам. С каких пор ты танцуешь?
– С четырех, – роняю в ответ, прикидывая пути к отступлению. Но эта комнатка такая крошечная, а он стоит прямо по центру! Без шансов.
– Вот как, – немного приподнимает брови, выражая не удивление даже, а недоумение. – Что-то не припоминаю, чтобы за те четыре месяца, что мы были вместе, ты занималась чем-то кроме разноса тарелок.
– Я делала перерыв, – отбиваю холодно и сдержанно.
Поджилки трясутся, на самом деле. Столько лет прошло, а меня все так же пронизывает страх в его присутствии. И тесное замкнутое пространство мое состояние лишь усугубляет. Но держаться я намерена до последнего. Я уже не та влюбленная дурочка, негодующая над предательством. Я влюбленная в другого дурочка, негодующая совершенно над другим.
– Пока мы встречались? – Терехов подходит ближе, проваливаясь бедром к узкому столу под зеркалом.
Всего шаг до меня. Он может вытянуть руку и дотронуться, если захочет. Он может сделать со мной все: моих криков не услышат из зала, а охраны для меня, разумеется, никто не поставил. Но мне, вопреки собственным ожиданиям, становится не страшно, а смешно. Я прыскаю, в его глазах вспыхивает огонь злобы.
– Я сказал что-то забавное? – цедит глухо.
– Вообще-то, да, – веду плечом, но улыбка медленно сползает с моего лица.
– Интересно послушать, малышка.
Когда-то это обращение он шептал мне на ухо, с дрожью и восхищением, теперь же оно звучит насмешливо. Или именно так, как звучало всегда, в реале, а не через призму моих чувств.
– В пятнадцать я лишилась родителей, получила ряд переломов конечностей, прикованную к постели бабушку и младшего брата в фактическую опеку. Кушать мне нравится больше, чем танцевать, – перечисляю несколько апатично, с не без ехидства наблюдая за тем, как меняется выражение его лица. Вот теперь он действительно удивлен.