— Мы ни разу не выпроваживали Токи с пустыми руками.
Связи между сборщиком гафола и нападением на пасеку, кроме него, никто тогда вслух не высказал, однако Хейзит со свойственной ему внимательностью не пропустил этого замечания мимо ушей. Со временем он сам стал догадываться о том, что уклонение от постоянных выплат в пользу замка — «на нужды застав Пограничья» — чревато крупными неприятностями. Кислый Токи всегда был вежлив и никогда не угрожал. Однако Хейзит слишком хорошо помнил еще один случай, когда им с приятелями стоило зазеваться в яблоневом саду Сварливого Брыса, и их тут же сцапали выросшие словно из-под земли вооруженные мерги. Родители, получившие своего сорванца из их в полном смысле слова железных рук, устроили Хейзиту показательную трепку, а он между тем сделал собственный вывод: видать, одноногий мельник исправно платит установленный ему Казначеем гафол.
Поскольку размер гафола, однажды назначенный, мог не изменяться на протяжении многих зим и не зависел от прибылей плательщика, хуже всего приходилось вабонам в неурожайные сезоны, когда цены на продукты взлетали до небес по причине очень скудного предложения этих самых продуктов на рынке, а чтобы все-таки платить за них, все остальные торговцы и ремесленники соответственно повышали собственные расценки. Гафол же каким был, таким и оставался. Кислый Токи уклончиво отвечал, что, мол, по его прогнозам следующее лето обещало быть урожайным, и Гверне остается лишь дождаться его прихода. Ему было легко говорить, а все содержатели таверн, трактиров и пивных оказывались между двух огней. Дорожало их сырье, так что для сохранения хотя бы мало-мальских прибылей приходилось поднимать цены для посетителей. Посетителями же являлись не менее стесненные в средствах вабоны, поток которых в эти столь любимые ими в обычное время заведения заметно скудел. Чтобы окончательно не остаться на бобах, Гверна изыскивала всяческие возможности снижать цены. Не в ущерб качеству еды, конечно, но за счет введения дешевых блюд и пива попроще. В ход шли всякие заготовки с прошлых зим, вяленое мясо да высушенные фрукты. В итоге многое приходилось продавать чуть ли не по себестоимости, а с появлением Кислого Токи прибыль превращалась в убыль.
Неплохо сводили концы с концами лишь те из знакомых Хейзита, кому удавалось совмещать под одной крышей несколько источников прибыли. Особенно если Казначей знал только об одном из них. К примеру, тот же Бром, то есть Сварливый Брыс, если верить рассказам Дита, подрабатывал тем, что установил на своей мельнице специальные сита, через которые процеживалась замутненная мельничными лопастями вода и в которых нет-нет, да и застревал какой-нибудь драгоценный камешек, а то и золотой песок. Впоследствии все это так или иначе оказывалось в руках ювелиров, тогда как для замка Сварливый Брыс оставался законопослушным мельником. Дит предполагал, что тамошний ана’хабан, отвечающий за сбор гафола с обитателей обводного канала, осведомлен об этих хитростях, но либо жалеет Брома, что вряд ли, либо участвует в доле, что более правдоподобно, хотя и недоказуемо. Странно, думал Хейзит, почему Дит так уверен, что мельник не отдает двойной гафол? А если действительно уверен, почему не донесет на него? Сам Хейзит не донес бы ни на кого, даже если бы знал, но Дит — другое дело. Он такой правильный, такой честный, всегда возвращает Гверне все до последнего силфура, чтит порядки Вайла’туна и не чурается сплетен!
Как подмастерье Хейзит пока не платил ничего, хотя и готовил себя к работе вне родительской таверны. Деньги, которые он получил накануне недавней поездки в Пограничье, не облагались гафолом, поскольку считались потраченными на благо замка. Если же теперь, вернувшись не только с позором и сомнениями, но и с интересными идеями, Хейзит возьмется за производство лиг’бурнов, ему надлежит проявить сознательность и самому направить Казначею грамоту с просьбой учесть его в обходном списке Кислого Токи, то есть, разумеется, просто Токи или даже уважаемого фра’нимана Токи. Когда грамота вернется обратно, в ней будет прописана сумма, которую ему придется вручать Кислому Токи через каждые десять дней. Обидно, а что делать? Не отбиваться же потом лиг’бурнами от шайки невесть кем подосланных подростков.