О Боже, как мне стыдно и больно. Длинной вереницей эпизодов пробежали пару дней, пока я готовился к мести. Не отвечал на звонки Верунчика. С ядовитым блаженством сбрасывал её, а когда приходил в институт презрительно сверлил её взглядом. После очередной пары, когда она хотела выяснить, в чём дело и объясниться в сторонке, я обратился ко всей аудитории и назвал её бл...ю, прыгающей в машину к первому встречному, лишь бы её покатали по городу. Не трудно представить, как изменилась её жизнь в нашем потоке. Целую неделю она не появлялась на парах... Вместилище!!! Чего ты от меня хочешь! Я поступил подло и я раскаиваюсь! Оставь меня в покое! В ответ, я увидел комнату Веры. Мне всё здесь знакомо до мелочей. Широкий диван у стены, стол с компьютером под окном. Стены, увешанные плакатами моделей в шикарных платьях. Тюлевая занавеска и красивые шторы с бахромой и кисточками, подвязанные по краям. На диване Вера. Свернулась калачиком и плачет. На ней ночнушка, которую я снимал с неё пару раз. На столе среди, канцелярии бумаг книг и плеера стоит пустой бутылёк. Таблетки рассыпаны по столу. В руке у неё зажат телефон. Я ощущаю, как её гложет стыд, причём перед обоими нами и всем миром. Её парень, в которого она влюбилась, ни чего не знал обо мне и она не может ему позвонить. Ей стыдно. Она сожалеет, что не призналась мне и новому парню. Она вскидывается на постели, сгребает таблетки со стола в ладошку, тут же отправляет в рот и проглатывает. Перестаёт плакать, с каким-то окоченелым умиротворением укладывается на спину и смотрит пустым взглядом в поток. - Не смей! Не выдерживаю я. Но сцена продолжается, игнорируя меня. Острая боль отупляет, и я вновь кричу в никуда. - Не смей этого делать! Я замечаю, что в её руке остался телефон. Он был в её руке, когда она сгребала таблетки. Тело слабеет, и телефон уже лежит на разжатой ладони.