Это не была чистая злонамеренность. Ни в коем случае, я уважал Семёна. Он классный парень. Но зависть, вкрапленная в остальные мысли и эмоции, терялась и оставалась не заметна. Тихонько накапливалась в душе.
развернуло одну из капелек зависти и указало на то, как быстро она набирается энергией, под напором чрезмерно раздутой самоуверенности, сопровождаемая одобрительным визгом и улюлюканьем моих друзей и сокурсников, при очередном обгоне. И в тот момент, когда этот эпизод оборвался, а я искренне раскаялся и сник. Машина надрывно взвывает из-под капота, а я несусь навстречу Камазу. Где-то на заднем плане орут и визжат голоса, руки окаменело вцепились в руль, вспыхивает оглушающий страх, остервенелая решительность бессильно гаснет, оставляя меня один на один с Камазом. Разум замерзает, мне становится нестерпимо жарко, на одних инстинктах, я резко ухожу на узкую встречную обочину, Камаз с оглушительным гулом клаксона моментально проносится мимо. Машина вязнет в крупном щебне, но в кювет не сваливается, а прокатившись ещё пару десятков метров, выскакивает на дорогу, уходящую налево, в лес и останавливается. Что бы спрятать страх под возбуждением, я ору во всё горло. - Охренеть!!! Вот это вираж!!! Адреналин!!! Картинка останавливается. Поднимется выше и замирает. Моя машина стоит прямо перед табличкой указателем, где крупными, чёрными буквами, по белому, написано “ МАКАРОВО “. У меня словно ускоренное кино прокручивается заключительный эпизод жизни, последней аварии, начиная с мелькнувшей надписи указателя и опять темнота. Хватит!!! Чего ты из меня жилы тянешь? К чему эти издевательства?! Это инициация или суд Божий? Ответом мне было величественное зрелище Аргады. Так называется авианесущий, исследовательский крейсер бал-ютов Арк-Сана По. Об этом мне сказал сам Аргады. Не словами конечно, мысле-образами. Я ощутил его ауру. Потрясающее м.м.м... Существо. У меня не поворачивается язык, назвать его вещью. Он живое существо. Разумное покладистое и мудрое.Он дал мне понять, что капитан должен соответствовать занимаемой должности. Это огромная ответственность, принять такую силу, мощь и возможности под своё руководство. Аргады в руках прославленных капитанов прошлого, круто меняли истории целых цивилизаций и рас.
Андр-эй будет продолжателем этой славной традиции капитанов Аргады. Вместилище не выпустит сознание Андр-эя, пока не завершиться процесс инициации. Время не имеет значения. Важна судьба линии капитанов, а Андр-эй в неё, пока не вписывается. Прискорбно. . . Всё это прискорбно! И капитанство и моя смерть и Вместилище, и сумасшедший АрМас. Я попался, как муха в паутину. Буду всю свою жизнь, блуждать в лабиринтах этого Вместилища. Я начинаю понимать навязчивые идеи АрМаса, что бы оправдать бестелесную жизнь в недрах этой тюрьмы для сознания. - Ты напрасно раскис. Услышал я голос АрМаса, где-то в своих мыслях. - А-а-а и ты тут?А где же мне ещё быть? Я же тебе говорил, что я вижу этот мир через Вместилище, под горизонтом строчек книги, которую я сейчас пишу. - Что за чушь ты несёшь? Хочешь сказать, что я плод твоего воображения? Фантазия графомана? Я реальный и имею тело, которое у меня отняли, а ты компьютерная программа, состоящая из набора алгоритмов, позволяющих тебе хранить иллюзию самосознания. Не знаю, что ты там себе наглючил в закромах Вместилища. По-моему, тут может поместиться всё, что угодно. - А ты взгляни на это под другим углом. Я живу в своей реальности, жена, ребёнок, работа. - Почему ты говоришь работа, в отдельном контексте предложения? - Мне нужно кормить семью, а я не прославленный писатель. Я не зарабатываю этим себе на жизнь. Меня ни кто не знает. Я пишу, пока чувствую связь с событиями в книге. - Я же говорю - графоман. АрМас улыбается. И я улыбаюсь, хоть у нас и нет тел, но я это ощущаю. Надоела пустота! Подумал я, и представил себе место, где я когда-то был. Усыпанный ромашками луг. Высокий берег не большой реки. Солнце прячется размытой взвесью облаков. Лёгкий освежающий ветерок. Я сижу в мягком, раскладном кресле, лицом к речке. Справа, в таком же кресле, крупный мужичёк с излишним животиком, короткая стрижка, мелкими узкие глазками, в клетчатой рубашке, безрукавке и кремового цвета шортах. Почти круглое овальное лицо, лёгкая щетина, на висках щедрая проседь, на макушке едва намечается залысина. - Так лучше? Спрашиваю я АрМаса, пристально разглядывая его. - Ты или больная программа, или реальный человек. - Ты не можешь меня представить, потому, что я не из вашей реальности. Свой образ я прописываю в своей книге сам, а ты видишь его у себя. В своей голове. Мы в твоём разуме. Сказал АрМас, приветливо улыбаясь. - Хорошо. Допустим ты реальный. Но как я могу быть просто персонажем твоей книги? Я тоже реальный. Или ты хочешь сказать, что ты можешь написать какую-нибудь околесицу про меня, и это произойдёт со мной в реальности? Выложил я полновесный довод. АрМас поджал губы, узкие глазки задумчиво прищурились. Он на секунду приоткрыл рот, сформировал мысль и ответил.