— Владислав Семёныч, я думаю, что вам понравиться то, что вы увидите, если поспешите за мной. Возможно лучше взять с собой ещё нескольких офицеров, и, быть может, Рымова.
— Что конкретно? - спустя недолгое молчание спросил поддатый Семёныч.
— Офицерство Терникова.
Он сначала удивлённо поднял брови, но тут же вскочил на ноги:
— Веди! Бегом!
Мы потеряли где-то минуту, собирая ещё нескольких офицеров и Рымова, и сейчас бежали по тому направлению, куда отправились зеки. Не знаю, о чём они говорили, возможно Сыч отпирался, пытаясь их убедить в том, что ничего не делал, а нож у него забрали после убийства утром, показывал свой новый нож для убедительности, гаврики же парировали ему тем, что он перепутал ножи, когда метал, и кинул свой именной, и добивались ответа на причину такого поступка... не важно, в любом случае, когда мы до них добежали, у уже мёртвого Сыча копошились в карманах - наивные, я ведь ещё этим утром всё у него забрал. При появлении нашей делегации наступила на мгновение тишина, пока её не прервал громовой рык Семёныча:
— А ну встали смирно!
— Это не мы, он сам себя убил. Воткнул себе в сердце.
— Да, упал на нож. - поддакнул перебивая второй.
— Сначала воткнул, потом упал на него, мы его лишь перевернули. - продолжил первый, злобно косясь на второго.
— А избил он тоже сам себя? - грозно спросил Рымов, подойдя ближе.
— Это от удара о землю, не было такого только что, верно ведь, Пан?
— Да, не было... ух как он приложился-то сильно...
— Судя по всему неоднократно, и даже пару раз на нож... - заметил Семёныч.
— Да, у него этот был... - продолжил врать Панфилов, и вдруг замолк, забыв слово.
— Приступ. - вклинился первый, Чуров.
Терников же продолжал молча на нас смотреть.
— Я как в воду глядел, что недостоин ты быть офицером, что скажешь? - обратился к Терникову Семёныч.
— Значит ты Сыча подговорил... и кто же на моё место метит? Фима?
— А не будет больше твоего места, хватит с вас, уродов! Так ведь, Рымов?
— В ямы их, а ты собирай всех прямо сейчас. - ответил Рымов к Семёнычу.
— Ты слышал, Самойлов? Всеобщий сбор. - перевёл на него Семёныч.
Уже через пару минут вокруг костров собрались те, кто ещё оставался гулять, и те, кто ушёл на боковую.
— Только что один офицер с двумя подручными вопреки нашим правилам совершили убийство. За грубейшее нарушение офицером наших правил я лишаю Терникова офицерского чина, его подручные отправляются в ямы на 2 недели, Терников на месяц.
— Да нас же так выкинут отсюда нахрен!
— Раньше надо было думать. - ответил он Терникову.
Большинство зрителей злорадно скалилось.
— Готов взять на себя это ответственность, заняв место Терникова. - обратился к Рымову и своим Ефимов.
— Я учту твоё пожелание. - ответил уходя Рымов.
Теперь всем было не до сна... мы вернулись на своё место и какое-то время обсуждали произошедшее.
— Откуда ты знал, что так будет? - поинтересовалась у меня Катя, когда Юра со Светой разошлись, а мы допивали последние, нет, крайние глотки пива.
— Предположил...
— Но как?
— Скажем так, у меня была некоторая информация, позволяющая сделать такое предположение.
— Да ну тебя. - обиженно сказала она, запустив в меня пучком травы.
— Слушай, Кать, а почему ты не такая, как другие офицеры?
— А ты бы хотел, чтобы я командовала? - игриво спросила она, отбросив гриву огненных волос назад.
— Не, просто почему?
— Нууу... - задумчиво протянула она. - Немногие мужчины будут это спокойно терпеть, а мне не нужна их злоба, да и я не из тех людей, кто самоутверждается, унижая других... но если ты так уж хочешь, чтобы я командовала... - проговорила она, проводя пальцем по моей руке. - То я могу это устроить... только тебе нужно будет пообещать, что это останется между нами...
— Конечно, я не трепач...
И, сев мне на колени, она обвила меня руками, страстно поцеловав...
***
(Отрывок переписки)
Введённые стимуляторы и транквилизаторы представляют высокую опасность для испытуемых при их явных положительных эффектах.
Глава 10. Пешки идут в бой.
Вернувшись лишь под утро в казарму, я моментально заснул. Мне снился двуглавый орёл, пожирающий сам себя, кругом разлетались перья и брызгали капли крови, я хотел ему помочь - приносил какую-то пищу, но он никак не реагировал, продолжая клевать свою собственную плоть, крича при этом от боли. Потом одна голова всё же обратила внимание на ту еду, что я принёс и начала её заглатывать, не переставая при этом жалостливо и пронзительно клекотать - вторая голова и не думала останавливаться, и всё так же терзала их общее тело...