Поднявшись из капсулы перед ужином, меня ожидал поцелуй от Тани со словами, что она соскучилась. Мне хотелось её оттолкнуть - словно прошедший день оставил всё, что было между нами вчера и этим утром в прошлом. Тогда это было мне необходимо, она помогла мне прийти в себя, но сейчас мне было определённо ясно, что к ней меня не тянуло, она не вызывала во мне абсолютно ничего, тем не менее я не мог заявить ей об этом на следующий же день, будто я ею попользовался, а теперь выбрасываю как вещь. И, вернувшись в лагерь, я сидел в одиночестве с пивом, размышляя как же мне поступить, в то время пока Юра опять где-то упрямо бродил.
— Примус починяешь? - поинтересовалась у меня подошедшая Катя.
— Делаю вид, этот вот ремонту уже не подлежит, а ты разбираешься в их починке?
— Нет, только в плохом настроении. Советую убрать его в сторонку - может он сам потом заработает.
— И как я без примуса?
— Я ж говорю «убери», а не «выбрось», просто отложи его на время - и легче, и всё, глядишь, само наладится.
— Наладится? Она сказала мне «не мучай нас обоих», куда уж легче?
— Ну и что? Мы часто говорим не то, что думаем, а думаем не то, что говорим.
— Кать, спасибо тебе, и за эту глубокую мысль тоже, но я бы сейчас побыл один...
— Как знаешь. - ответила она, и, чмокнув меня в щёку, удалилась.
Слова Кати всё же нашли у меня отклик, а вскоре подошёл и довольный Юра:
— Ни за что не угадаешь, какой я навык получил.
— Ощущение взгляда? - озвучил я самое банальное предположение.
— Обнаружение жизни. - усмехнулся он.
— Забавно, и как работает?
— Могу ощутить чужое присутствие метрах в ста от меня. Нужно сосредоточиться, будто прислушиваешься, но если вокруг много народа - начинает болеть башка.
— И как именно ты получил эту способность?
— Всё как ты сказал для «ощущение взгляда». Так что спасибо тебе за твоё расплывчатое объяснение.
— Какой я молодец-то, оказывается, но почему мне тогда слышится упрёк?
— Разве? Чшшш... - приложил он палец к губам. - Не, я не слышу. - засмеялся он, поглаживая усы с бородой.
— Потому что в упрёке слова «обед» не было. А вообще, мне не понятно, почему ты продолжаешь ходить с пузом?
— Это чтобы отжиматься было проще.
— Я спросил не «для чего», а почему? Ты ведь должен был уже сбросить лишние килограммы хотя бы на одной лишь, с позволения сказать, «еде»...
— Мой «амортизатор любви» выполняет фактическую роль. А вообще это стандартная эволюция кубиков пресса, когда они сливаются в один большой.
— Ты чересчур уж запустил их эволюцию, останавливай лучше, пока весь не превратился в один огромный кубик. И поостерёгся бы говорить об этом при моих кубиках... а то мало ли что...
— Антиэволюционер. Фу быть таким.
— Как ты, однако, слово деградант завуалировал! Эволюция вообще возможна лишь в пределах одного вида - и называется она «естественный отбор», не более... ну или филетическая эволюция. Одноклеточное лишь может стань колонией одноклеточных, но никогда не станет многоклеточным организмом, как и обезьяна - человеком. Мы все были созданы, учитывая сложнейшее строение наших организмов. Структура крови, ДНК, РНК, строение и функции систем организма, того же глаза или мозга - всё это настолько гениально и логично, что не могло ни коим образом эволюционировать. Предполагать это - всё равно, что посадить обезьяну за печатную машинку и надеяться на то, что, она напечатает осмысленную книгу, когда она вряд ли даже напечатает хоть одно предложение, если интересно - почитай как-нибудь Томаса Хаинца. А вот кем мы были созданы - вопрос уже второй.
— Ты её не любишь только за то, что она сделала с тобой?
— Наоборот - я люблю матерь-вселенную. - не повёлся я на его провокацию. - И именно за то, что она сделала.
— Твой Бог женщина? - продолжил юморить Юра.
— Тот, кто нас создал - матерь, потому что мужчина физически не может родить...
— Но создать-то что-то может, и создаёт больше, чем женщины - орудия труда, дома, машины...
— Создаёт неодушевлённые объекты, мы же с тобой органическая жизнь, которую рождают, а не создают.