Я говорю не о частностях, а об общем. Белое — это белое, чёрное — это чёрное, и не нужно это путать. Всё. Пишешь статью о каком-то фильме — пиши беспристрастно, пишешь статью о том или ином историческом событии — изволь изложить существующие точки зрения разных историков максимально подробно, без предвзятости, а вот если оставляешь свой комментарий к фильму или к чему-либо другому — тут уж пиши, что считаешь нужным. Именно поэтому люди должны знать, кто написал ту или иную статью, а также уровень его компетентности в данном вопросе. Причём смотри — вот какой-то автор годами, допустим, писал там хорошие статьи и получил максимальный статус и соответствующие преференции, и вот в этот момент ему начинают заказывать публикации, или же он и был всё время на службе у какого-нибудь правительства, и сейчас начнёт править статьи, меняя историю, которую и так все страны трактуют по-своему — там исправит про то, кто сбросил первую атомную бомбу, там перепишет, что не один напал на другого, а наоборот, или же начнёт с малого — например, уменьшая роль нашей страны том или ином событии и возвеличивая роль «главнюков», и в итоге, пусть и со скрипом, но через пару десятков лет всё это даст первые плоды.
Согласен, что авторы не должны быть анонимными, но против того, чтобы государство контролировало подобный ресурс.
Да и я против, но это лучше, чем то, что есть сейчас, где деньги Сораса или другой капиталистической гниды могут заказывать музыку, оставляя при этом самого бенефициара в тени.
Наш разговор прервал неожиданно появившийся Верещагин, он был в пыли, грязный и осунувшийся, но глаза сверкали, полные решимости:
Я их нашёл, пора выступать. — заявил он сходу.
Когда ты последний раз спал? — спросил я у него вместо ответа.
Не важно, я жду от тебя выполнение обещания.
Поспи хоть пару часов, Миш — а на рассвете выйдем в путь. И помойся, а то тебя и без «обнаружения жизни» легко обнаружить. Как ты их нашёл-то?
Выйдем сейчас!
Исключено. — ответил я, и тут же продолжил, когда он шагнул на меня, раздувая ноздри. — Видел бы ты себя, да и нужно ещё связаться с «копиями», так что не ранее утра. Так как тебе удалось?
Из-за их покатушек на вертолётах. — смирился он. — Не нашёл бы, если бы они второй раз не вылетели вчера ночью.
Как удачно-то! Мы им хорошую трёпку задали, вот они и вернулись мстить. А нас как нашёл?
У меня уже метров шестьсот «обнаружение». Ладно, налейте и я пойду посплю.
И, кстати, спасибо за расположение лагеря — он наш.
Я передал ему бутылку виски, которую он из горла осушил наполовину, смачно выдохнул и вернул её, так и не взяв предложенный стакан.
Знаю, до завтра. — буркнул он и уходя.
Бывай.
Как только он ушёл, Юра наполнил наши стаканы и заговорил:
Даже дураку ясно, что днем ехать глупо, но, как видишь, я промолчал, а Миха слишком вымотан… так что выкладывай.
Что выкладывать? Я сегодня чудом в живых остался. Я тоже устал и хочу сейчас расслабиться.
Мы все устали и все на взводе… бери пример с Верещагина — чуть ли не падает, а рвётся в бой.
Значит у него есть на то причины, мои же близкие здесь, а не в плену. И потом — я не он, я обычный человек, на которого столько всего навалилось…
Мы все обычные…
Это не ты сегодня в одиночку был против аналитика с целой армией. Чем дальше в лес, тем мне страшнее… боюсь, что мой лимит везения уже исчерпан.
Подумай о том, как остальным без твоих навыков…
Вот именно — нам не на базу наёмников надо, рискуя жизнями, а захватывать лабораторию… только вот «внушение» я так и не смог перенести.
Соглашусь, только что толку об этом сейчас рассуждать? — он хлопнул меня по плечу, вставая, и продолжил, широко и ободряюще улыбаясь. — Не тяни.
Через несколько минут после его ухода, я уже с помощью Светы передал своей «копии» предложение о совместной атаке на «ганкеровцев». Услышав от Светы, что они сейчас же выдвигаются к нам, чтобы сразу всем выйти в путь, я не стал спорить, и дал команду собираться в путь.
Открыв глаза в капсуле перед ужином я уже был абсолютно трезв, но стоило бы мне оказаться снова в игре, как я бы чувствовал опьянение — замечательное свойство жизни в двух «телах». Не теряя времени я сразу попросил Таню уединиться и, как только она закрыла за нами дверь в её комнату, сразу же в лоб задал вопрос:
Это правда, что нас собираются куда-то увезти отсюда, не смотря на наличие договора?
Кто тебе это сказал? — тут же спросила она.
Не суть. Так что?
Не знаю, знаю лишь, что исследование завершается, и через неделю у многих начинаются отпуска.
Ну раз первое верно, то и второе тоже, тем более, что наше отсутствие веская причина для отпусков… Тань, организуй мне встречу со своим отцом!
Не смогу, он однозначно не согласится, а допуска в его кабинет у меня нету — если он увидит, что я не одна, то вместо того, чтобы открыть, поднимет тревогу.
Мне нужно с ним поговорить!
Это вряд ли поможет…
Жизни около тысячи человек сейчас зависят от тебя! Ты сможешь попасть внутрь, и открыть дверь, когда я подойду?
Таня стояла и молчала, а время тянулось как клей…
Ты не убьёшь его?
Нет, и в заложники не возьму, разве я зверь по-твоему? Нарисуй как туда пройти.
Тебе понадобится пропуск, в ту часть комплекса ведёт несколько кодовых дверей.
Охрана туда может войти?
Да. — выдавила она, побледнев.
Я только оглушу, не беспокойся.
Двигаясь как муха на морозе, она молча открыла тумбочку и вытащила блокнот с ручкой, перевернула обложку с нарисованным на ней табуном лошадей, после чего села на кровать и начала рисовать…
Уже на рассвете мы разбили бивак в лесу рядом с базой ЧВК, пройдя на бронетехнике за ночь километров 150–200, что недавно преодолела группа Верещагина пешком. На наше общее удивление, здесь был ещё один город с неписями, куда я запретил всем заходить.
Оказавшись в реале, я остался неподвижно лежать, выжидая пять минут, когда Таня зайдёт в кабинет к отцу. Время мы брали с запасом, на тот случай, если её кто-то или что-то задержит по пути. Как только я досчитал до трёхсот, то открыл крышку, накинул халат, и вышел в коридор, активируя «отвод глаз». По крайней мере я надеялся, что у меня получилось — мне пришлось изменить первоначальный план, иначе Таня отказывалась впустить меня в кабинет отца. В лаборатории был обеденный перерыв, и на этаже находился один охранник, у которого мне предстояло незаметно стянуть его ключ-карту. Я почти уже дошёл до его поста, пропуская редких сотрудников с помощью «обнаружения жизни», как он вдруг резко вскочил и побежал на меня, вытаскивая тазер. Я вжался в стену, увеличивая концентрацию для «отвода глаз», а охранник замер, не доходя до меня метров десять.
Что за чёрт?! Привидится же… — пробормотал он.
Когда он развернулся, я тут же пошёл за ним. Так мы и дошли до его стола с монитором, на котором он и увидел меня, и упаковкой быстрорастворимой лапши. Он ел и разгадывал кроссворд, мельком поглядывая на экран, а я в это время стянул у него ключ-карту, прикреплённую «крабом» к карману штанов, после чего выдернул шнур удлинителя из розетки, обесточив его монитор и направился в административную часть комплекса.
***
Таня тянула время, беседуя с отцом на отвлечённые темы, уже успев вытащить из кармана его висящего на вешалке медицинского халата брелок с «тревожной кнопкой».
Пап, а может ты всё же сможешь организовать мне отпуск за границей?
Ну опять-двадцать пять! Никто из лаборатории не сможет покинуть страну в ближайшие лет пять как минимум, тем более ты и я.
А пусть меня МИД возьмёт на какую-нибудь «важную работу» на тропический остров на пару недель без зарплаты… как врача.
Хм… и на что ты готова ради этого?
В этот момент раздался звонок в дверь.
Кого это принесла нелёгкая? — спросил он, наклоняясь к монитору, однако ещё до того, как он что-либо понял, Таня нажала на кнопку, открывая дверь.
Через порог тут же переступила фигура в белом махровом халате и тапочках.
Прошу прощения за своё вторжения. — начал гость. — Но мне жизненно необходимо с вами поговорить. Виктор. — протянул он руку.
Вместо ответа директор лаборатории вытащил из ящика стола пистолет и направил его на Виктора.
Ни с места.
Ну зачем же так сразу? — ответил Виктор, поднимая руки. — Впрочем, мы можем поговорить и так, если вам будет комфортнее.