Как он здесь очутился? По воле рока.
В тот вечер, расставшись с Михалаки, Стефчов пошел в конак. Но, дойдя до дверей, остановился в нерешительности. Темна и жестока была душа Стефчова, но сейчас в ней вдруг пробудились и взбунтовались чувства, свойственные каждому болгарину. Он испугался того, что хотел сделать, и решил отложить выполнение своего плана до следующего утра, чтобы набраться смелости. Пройдя мимо конака, он отправился к одному своему родственнику, жившему на окраине, но не застал его дома и пошел обратно. В это-то время Кириак и наткнулся в темноте на доктора и Огнянова; он узнал их и в безумном страхе пустился наутек: ведь на воре шапка горит. Пробегая мимо Милкиных ворот, он бессознательно толкнул калитку, чтобы найти убежище во дворе, и спрятался в густом бурьяне. Там он просидел довольно долго, но на улице все было спокойно. Какая-то женщина прошла через двор и поднялась на крыльцо. Стефчов по походке узнал Милку… Надо сказать, что когда-то он первый соблазнил ее и через некоторое время бросил. Так, от падения к падению, она и покатилась вниз, неудержимо влекомая в пропасть. В этот день, накануне своего сватовства, Стефчов с тревогой вспомнил, что у Милки хранятся его письма, и подумал, что, узнав о ею предстоящей женитьбе, она, чего доброго, воспользуется ими и ему напакостит. Его врагам нетрудно было бы натравить на него обиженную девушку. И он решил теперь же выманить у нее эти компрометирующие письма. Крадучись, он приблизился к двери и вошел в комнату своей бывшей любовницы.
Между тем Милкин отец — точнее, не отец, а отчим — наблюдал за всеми движениями человека, вошедшего во двор, так как в этот вечер подкарауливал Рачко, чтобы поступить с ним по совету соседей. В темноте он принял Стефчова за медникова сына и запер его в Милкиной комнате. Потом побежал сзывать своих ближайших соседей, а за ними во двор сошлись жители со всего околотка.
Онбаши тотчас же нашелся.
— Расходитесь, господа, я допрошу его милость в конаке! — сурово крикнул он толпе, а Стефчова схватил за руку.
— Зачем в конаке? Тут все и закончим! — крикнул кто-то из задних рядов, еще не зная, что вместо Рачко поймали Стефчова.
— Да это же Стефчов, — объяснили ему соседи.
— Стефчов?! Как так? Шум нарастал.
— Ну и что ж такого, что он чорбаджийский сын? — крикнул кто-то. — Хотели женить Рачко, а теперь женим Стефчова. Что он — из другого теста, что ли?
— Венчать так венчать! — вторил ему сосед.
— Нет, эта девчонка ему не пара, — раздался голос в защиту Стефчова.
— А что он делал у нее ночью? Значит, чорбаджии вольны надругаться над девичьей честью, а законы писаны только для бедняков?
Послышалось еще несколько голосов, благоприятных для Стефчова.
— В баню, в баню! — твердил. Ганчо Паук. Огнянов обратился к онбаши:
— Слушай, Шериф-ага, уведи поскорей его милость, собралась толпа… смотрят… Нехорошо.
Позабыв о том, что Стефчов его враг, он видел перед собой только жертву, раздавленную позором. Вынести это зрелище человеческого унижения он не мог.
Онбаши подозрительно посмотрел на Огнянова.
— Брось, — дернул друга за рукав мстительный Соколов. — Тебе-то что за дело? Пусть краснеет!
Стефчов только сейчас заметил своих преследователей и, увидев, что они усмехаются, решил, что это они виновники его позора. Адская злоба закипела в его душе, и взгляд, брошенный им на Огнянова и Соколова, мог бы их напугать, если бы только они его заметили…
Онбаши вывел Стефчова из дома.
— Расходитесь!.. — крикнул он. — Это вас не касается… Вы искали здесь Рачко… Иди, Стефчов!
Толпа расступилась.
— Как все это произошло? — тихо и участливо спросил Стефчова онбаши.
— Меня предали Огнянов и Соколов, — прошептал тот. Толпа пошла за ними следом.
— Выдайте его нам, эфенди! Девушку опозорили. Что ей теперь делать? Только и остается, что помереть! — кричал Иван Селямсыз, который только что пришел.
Толпа громко роптала, но этим и ограничивался ее протест.
— Что же вы молчите? Ратуйте, люди добрые! — кричал Селямсыз громовым голосом. — Или чорбаджийский сынок Стефчов вам рты на замок замкнул?
Селямсыз с давних пор ненавидел Стефчова. Но, сколько он ни взывал к толпе, никто не откликнулся.