— Откуда тут взялась собака в такое время? — сказал Бойчо.
— Странно, — проговорил Спирндончо, обеспокоенный.
Лай зазвучал громче, и, пока товарищи продолжали недоумевать, из-за деревьев появилась громадная темная фигура, напоминавшая уж, конечно, не собаку, но скорее чудовище, невиданного гигантского медведя, вставшего на задние лапы.
Бойчо и Спиридончо инстинктивно бросились под прикрытие толстого дуба и приготовились защищаться от этого неведомого врага. Но, он во мгновение ока очутился рядом с ними.
— Боримечка! — воскликнули все трое в один голос.
— Он и есть! А вы про него забыли! Ах, будь оно неладно!.. Действительно, это был Боримечка, закутанный в плащ. Он услышал шум на улице, пошел к Петру и там узнал обо всем.
Не задерживаясь ни на минуту, он вернулся домой, проводил молодую жену к ее матери, заткнул за пояс топор, взял ружье и побежал догонять друзей, чтобы мстить вместе с ними.
Приход этого сильного помощника придал бодрости отряду.
— Теперь идемте, — сказал Остен.
— Вперед! — добавил Огнянов.
— Подождем еще одного, — проговорил Боримечка.
— А кто же еще идет? — спросил его кто-то с удивлением.
— Братишка Петра, Данаил; он тоже пошел со мной.
— Зачем ты взял его?
— Петр сам его послал, хотел, чтобы брат все увидел своими глазами.
— Как? Петр нам не верит?.. Мы же ему поклялись.
— Грош цена вашим клятвам… И я вам не верю…
— Почему?
— Потому что вы пошли без Боримечки… Будь оно неладно!
Эти три слова Боримечка произносил чуть не после каждом своей фразы. Они выражали его чувства и мысли гораздо лучше, чем все другие слова.
— Не сердись, Иван, — сказал Остен. — Мы не забыли о тебе, но ведь ты молодожен.
— А вот и Данаил!
Еле переводя дух, подросток остановился около них; он был вооружен только длинным ножом, заткнутым за пояс.
Теперь в отряде было уже не три человека, а пять.
Молча двинулись они вперед. Они шли вдоль средиегорского кряжа, по отрогу горы Богдан, с которой берет свое начало речка Белештица. Вскоре они дошли до нее. Лучшего места для засады нельзя было выбрать. Справа текла река Стрема, которую турки не могли миновать, слева был глубокий, изрытый ливнями овраг, а над ним вздымались горы. Здесь-то и остановился отряд. Он находился в часе ходьбы от Алтынова, и если бы пришлось стрелять, никто не услышал бы выстрелов. Уже светало, когда товарищи заняли позиции в чаще. Порошил мелкий снежок. Хорошенько укрывшись, они терпеливо ждали, устремив глаза на восток, откуда должны были показаться полицейские. Но первое, что они услышали, был волчий вой. Он раздался прямо у них над головой, потом послышался ближе. Очевидно, волки спускались с гор в поисках добычи.
— Идут к нам, — сказал Иван Остен.
— Стрелять нельзя.
— Работать ножами и прикладами, — скомандовал Огнянов. — Слышите?
Товарищи насторожились. В роще что-то негромко шуршало, и это значило, что приближается целая стая. Вой повторился. Стало рассветать.
— Не помешали бы нам эти проклятые волки… — вздохнул Огнянов.
В этот миг несколько зверей выскочили на поляну. Они остановились и завыли, вытянув острые морды. За ними появились и другие волки.
— Восемь! — прошептал Боримечка. — Вам четыре, остальные мои.
Не успел он это сказать, как голодные хищники бросились в заросли. И заросли стали крепостью: волки нападали, люди яростно оборонялись. Засверкали ножи и кинжалы; замелькали, поднимаясь и падая, ружейные приклады. Слышны были только вой да тяжелое дыхание. Несколько зверей уже валялось перед кустами; другие, кинувшись на своих раненых сородичей, раздирали их еще живыми. Вскоре волков вытеснили из чащи. Иван Боримечка часто делал вылазки, лая, как овчарка, и добивал зверей топором. Он вызывал в памяти Гедеона, который разил войска филистимлян, вооружившись ослиной челюстью.
Наконец изгнанные из оврага хищники отбежали на противоположный пригорок и принялись зализывать свои раны.
К счастью, пока длилось это побоище, на дороге никто не появился.
— А волки-то не уходят, — заметил Огнянов.
— Посмотрите, к ним подошла еще стая!
— Ну, что ж, мы и этих угостим, — чтобы помнили свадьбу Боримечки, — сказал Спиридончо.