—Да, месть! — отозвался Кандов. — Теперь мною владеет только это чувство!.. Нельзя простить убийце смерть такого человека, как Огнянов.
—Месть, страшная месть! — воскликнул доктор.
—Комитет соберется вечером?
—Да, у дядюшки Мичо. Пойдем вместе.
—Как только меня примут, я внесу одно предложение.
—Какое?
—Казнить убийцу Огнянова!
—Он не один, друг мой… Их несколько… и где нам искать их?.. Да если хочешь знать виновника, так это — турецкая власть…
—По-моему, виноват один человек! Доктор посмотрел на Кандова с удивлением.
—Именно один, и он среди нас.
—Среди нас?
—Да, я говорю о главном виновнике его смерти.
—Эх, Кандов, не стоит труда… мстить какому-то идиоту… Мунчо давно уже потерял рассудок. Несчастный, он не понимал, что своими ужимками совершает предательство. Он был так привязан к Бойчо… Оставь его в покое.
Кандов вспыхнул. Предположение Соколова показалось ему обидным.
—Заблуждаетесь, господин Соколов! Заблуждаетесь! Кто вам сказал, что предатель — это Мунчо?
—А вы кого имеете в виду?
—Стефчова.
—Как, это Стефчов? — вскричал доктор, ошеломленный.
—Он самый. Вот кто предатель! Это я знаю совершенно точно.
—Ах, мерзавец!.. Вначале я и сам подозревал его!
—Я наверное знаю, что это он все выдал туркам… Мунчо ни при чем. Вы все слишком поспешили обвинить его… Это Стефчов посоветовал властям копать у мельницы в ту самую ночь, когда его опозорили; это он с помощью подлого Мердевенджиева узнал настоящее имя Огнянова… Он совершил все эти преступления, и он виноват во всех несчастьях… Я знаю эту темную историю во всех подробностях, притом из самого верного источника.
— Ах, мерзавец, негодяй…
С каждой минутой уважение Соколова к Кандову? возрастало. Но доктор был прямо-таки потрясен, увидев, что студент действительно готов убить Стефчова — противника святого дела — и берется совершить этот кровавый подвиг с величайшим риском для себя, чтобы доказать свою преданность идее, в которую теперь поверил. Подобная горячность в другом человеке могла бы показаться подозрительной, но у Кандова она была искренней, — в этом убеждали беспокойный огонь в его глазах и воодушевление, отразившееся на нервном лице.
Несколько секунд Соколов молча смотрел Кандову в глаза и вдруг вскочил.
—Погоди, — сказал он, — мы непременно отправим этого мерзавца на тот свет… Сегодня на заседании комитета решим.
—Хорошо, — негромко проговорил Кандов. Соколов посмотрел в окно.
—Ко мне идут! — воскликнул он.
К дому подходил красивый белолицый юноша, одетый довольно хорошо и по французской моде.
Доктор явно не ждал гостя и при виде его взволновался.
—Это пациент? — спросил Кандов.
—Да, извини! — ответил доктор и выскочил за дверь. Когда он вернулся, лицо его сияло радостью.
—Кто это был? — спросил Кандов, глядя вслед уходящему юноше.
—Пенчо Диамандиев. Он учится в гимназии, в Габрове. На днях приехал домой.
—Как? Это шурин подлеца Стефчова и сын мироеда Юрдана? — удивился Кандов. — Вы с ним приятели?
—Мало сказать приятели! Мы с ним ближе, чем приятели и братья. Мы — товарищи: он член комитета.
III. Два полюса
Чорбаджи Юрдан быстро дряхлел, силы его убывали. Какая-то желудочная болезнь, надолго приковавшая старика к постели, заметно повлияла на его характер, — он стал ещё более раздражительным и нетерпеливым, чем раньше.
В это утро погода была хорошая, и Юрдан, отправившись на прогулку, дошел до своего сада, расположенного на окраине города. Этот сад, очень большой, весь в свежей зелени, огражденный крепким забором и засаженный прекрасными фруктовыми деревьями и цветами, показался раем больному старику, давно не выходившему из дома. Прохладный чистый воздух и весеннее солнце оживили Юрдана. На обратном пути он ступал уже более уверенно, по, проходя мимо дома Генко Гинкина, своего зятя, почувствовал слабость и дрожь в ногах. Он зашел к зятю.
Генко Гинкин, совсем отощавший, съежившийся и какой-то растерянный, бродил по двору с плачущим грудным ребенком на руках, убаюкивая и укачивая его, как нянька.
Юрдан направился к покрытой ковриком скамейке, стоявшей во дворе, и тяжело опустился на нее.