Она буквально сошла с ума. И оказалась на самой уж грани, когда человеческие охотники поймали ее и в веревках потащили, будто зверя, в свою деревню. Вот тогда-то она и лишилась последнего рассудка.
Но потом возник он – неуловимо другой, отличный ото всех, сильный и надежный. И вся ее сущность потянулась к нему, как к спасительному огоньку, хотя за несколько дней до этого она испугалась до чертиков незнакомого запаха, что исходил от мужчины, когда она случайно наткнулась на него. Кошачье любопытство подтолкнуло ее посмотреть на источник незнакомого аромата, но она сама нашипела на него, а потом позорно сбежала.
Глупо, не так ли?
А потом он взял на себя заботу о ней. И никогда еще ей не было настолько хорошо.
Его спокойствие и уверенность в себе обнадеживали. Воодушевляли. Безумно хотелось хоть чуточку походить на него.
А потом пришли желания. Странные и незнакомые.
Желание обладать им. Желание быть близко, как ни к кому другому. Желание обнимать и целовать улыбающееся и умиротворенное лицо, гладкую, немного бледную кожу, желание зарыться пальцами в густые волосы и прижиматься к сильному и крепкому телу. В какой-то определенный момент его забота и практически отцовское отношение к ней стали раздражать. Он видел в ней девочку! Маленького и беззащитного детеныша! А ведь ей было почти двадцать – к этому возрасту она должна была быть давно не только замужем, но и нянчить маленьких котят! В какой-то мере ей даже повезло, раз у нее ничего этого так и не оказалось. Неизвестно, спаслась ли она тогда от тех убийц, что уничтожили ее сородичей.
Дело, разумеется, было в ее росте и хрупкости. Даже по сравнению с прочими оборотницами ее рода она была миниатюрной и слабой. Что уж говорить о сравнении ее с медведицами! Что было одним из первым, что сказал ей Франк? «Маленькие девочки меня не интересуют!»
Не интересуют, вот как! А ей-то что делать со всеми этими чувствами?
Выкапывая ямку под костер, Франк буквально за секунду, как встрепенулась и Урд, вскинулся. Черты ее лица мгновенно заострились, кожа приобрела болезненную бледность, а зрачки сузились, превращаясь в узкие щелочки.
Сама оборотница судорожно повела носом и низко-низко припала к земле, тихонько зарычав.
То, что так взволновало и вампира, и оборотницу в этот теплый вечер, не заставило себя долго ждать. Сначала, обеспокоенные, тревожно замолчали птицы. Потом послышался неестественный хруст веток и листвы.
Внимательный взгляд Франк чутко уловил мелькнувшую в зелени темно-алую ткань одежды незнакомца.
- Один, - беззвучно шевельнула губами девушка, тоже следя за неким человеком, явно направлявшегося в их сторону – сознательно или нет, неизвестно.
Франк упруго выпрямился и машинально оттер испачканные в земле руки. И вроде бы встал спокойно и расслабленно, но Урд почти с восхищением отметила широко расставленные ноги, плотно упирающиеся в землю, напряженную линию шеи и плеч и зорко смотрящие глаза. Он определенно не боялся того, что приближалось к ним, но был настороже. И эта готовность, видная даже невооруженным глазом, приятно волновало.
Помогая себе руками, из густых кустарников показался мужчина. Высокий и стройный, светловолосый и светлокожий. Увидев Франка и Урд, он удивленно охнул и при этом его глаза так забавно округлились, что стало непонятно – столько лет на самом деле этому незнакомцу. Вроде бы сначала показалось, что ему около тридцати, но живые эмоции, ярко отразившиеся на его лице, сделали его совершенно юным.
- Опа! Извиняйте, ради бога, неожиданно-то как! – воскликнул он немного высоким, но вполне приятным и мелодичным голосом.
На мужчине действительно была странная, немного аляпистая одежда из плотного красного материала с кожаными вставками. Широкий пояс с громоздкой пряжкой обтягивал тонкую талию. Кожаные штаны были заправлены в высокие, похожие на охотничьи, сапоги, на бедре была особая перевязь с коротким, но широким кинжалом.