Да, он был каким-то ущербным вампиром. Слишком эмоциональным, слишком впечатлительным, слишком, смешно даже сказать, романтичным.
Чтобы сделал другой вампир, оказавшись на его месте? Наверняка бы просто пожал плечами и пошел делать свою работу! Ему бы и в голову не пришло вызволять маленькую оборотницу и вести ее через лес в течение нескольких дней, мыть ее, расчесывать собственными пальцами волосы и кормить с рук, будто домашнего питомца.
Но Урд вызывал в нем необыкновенную нежность и сочувствие. Она умиляла его и радовала, хотелось о ней заботиться и баловать ее, будто бы она была частью той семьи, о которой он всегда мечтал. Его маленькой сестренкой или, чем черт не шутит, его маленькой невестой.
Но, как он напрямую и сказал Урд, маленькие девочки его не привлекали. Поэтому все же больше как сестренка. Да. Определенно, как сестренка.
Потому-то на пятый день, проснувшись и ощутив несмелые ласки маленьких ладошек, вампир подскочил так резко, что случайно откинул от себя оборотницу и та пребольно ушиблась о ствол дерева. Увидев искаженное от боли лицо зверодевушки он тут же подался к ней, озабоченно ощупывая и осматривая ее на предмет повреждений.
- Зачем же ты так? – обиженно просипела Урд, глотая слезы.
Франк стал жарко и совершенно неумело ее успокаивать – погладил голову и мокрые щеки и даже неловко чмокнул в покатый лоб. Вот только девушка решила мгновенно воспользоваться этим и обвила своими тонкими ручками его плечи и даже успела коснуться своими губами его рта в неумелом, но смелом поцелуе. Пришлось снова ее оттолкнуть.
- Франк! Ну почему? – возмущенно воскликнула она.
Вампир горестно вздохнул и запустил пальцы в свои растрепанные после сна волосы. Не находя слов, просто покачал головой.
- Потому что нельзя, Урд, - наконец-то выдавил он из себя и тут же чертыхнулся. Ну не ерунда ли?! – Просто нельзя, малышка, пойми ты уже! Может, тебе это и кажется забавным или даже милым, но это совершенно не забавно!
- Но почему? Я тебе не нравлюсь?!
- Детка, я уже говорил тебе – маленькие девочки меня не привлекают!
- Но я ведь не маленькая! – возмутилась девушка и вдруг стала остервенело стаскивать с себя платье, оголяясь. Правда, руки ее при этом дрожали, поэтому получалось у нее плохо. Пришлось Франку схватить ее, чтобы остановить такое бесстыжее и смущающее даже его действо. Но даже тогда Урд не оставила своих попыток – стала вырываться из захвата крепких и сильных пальцев, а, осознав бесполезность этого, расплакалась – тихо, но горько.
- У меня маленькое и совершенно непривлекательное тело, - пробормотала она жалобно, - Почему я вообще выжила? Мне надо было умереть тоже, вместе с мамой и сестренкой! И тогда бы не было… ничего этого!
И снова пришлось Франку привлечь ее к себе, чтобы успокоить. Из-за этого они выдвинулись в путь гораздо позже запланированного и даже тогда – оборотница плелась так медленно и нехотя, что даже стойкий к капризам вампир возносил глаза к небесам, прося одарить его терпением. Право дело, ему уже хотелось поскорее передать не на шутку расшалившуюся оборотницу в руки, точнее говоря, в лапы ее сородичей. И даже не сколько ради себя, сколько ради нее самой. Быстрее исчезнет с ее глаз – быстрее она успокоиться и смириться. Потому что ее горящие болью и откровенным желанием глаза начинали уже не на шутку его беспокоить.
Неделя путешествия вампира Фарнка и оборотницы Урд ознаменовалась появление в лесу запаха зверолюдей. Сначала его почувствовала девушка, следом, частично трансформируясь, и сам Франк. Близкое присутствие оборотней обрадовало его, а вот Урд, наоборот, опечалило. Усевшись на землю, она пожаловалась на усталость и головную боль и, сдерживая раздражение, пришлось Франку сесть в паре шагов от нее. Он старался не смотреть на нее, но чувствовал ее взгляд – пытливый, внимательный и осуждающий. Девушка не прекращала говорить о своем нежелании встречаться с сородичами и не оставляла надежд уговорить вампира на «домик в лесу и дюжину совместных детишек». Ее даже не смущало, что их априори не могло быть – полукровки встречались лишь в сказках и легендах, но никак не в жизни. Но Урд это не смущало и не останавливало – она все говорила и говорила и расписывала поистине волшебную и счастливую жизнь.