— Спасибо тебе Святослав. Ты знаешь, что хоть ты и служишь у нас, но ты был для меня как сын. Теперь пришло время, и я могу признаться тебе, что ты и в самом деле сын мне. До срока не мог я тебе говорить этого, прости меня, но теперь, когда князья молодые головы сложили в бою, будешь ты моим наследником и правою рукой.
— Отец. Есть ведь еще надежда, что живы, ранены или в плену наши молодцы. Позволь мне спуститься со стен да пойти проведать их в поле. Ночь, проскользнем незаметно. Можно успеть разведать и вернуться обратно незамеченными.
— Правда твоя, надежда есть еще у нас, что чудом кто-то выжил. Но отпустить тебя теперь я не могу. Поверь мне, и сам я готов сорваться и полететь туда, но мертвецам, лежащим в поле мы уже не поможем. И не забывай, у нас здесь в городе много тех, кому наша с тобой забота важней.
Сегодня знатно поработали. Теперь самое время отдохнуть, завтра нам опять потребуются силы. Ступай вниз.
— Я не устал князь, да и не сильно хочется мне спать сейчас. Пойду прилягу внизу у ворот, чтобы к утру встать на караул на крепостной стене.
Станислав ушел. Долго еще одиноким светом горела свеча высоко над рекой в башне у Князя. А еще выше над крепостью, в темном бездонном пространстве холодным огнем горели звезды, далекие и безмолвные, да где-то далеко протяжно и жалостливо выла собака.
Князь очнулся ото сна сразу. Его дергали сзади за плечо. Он поднял голову от стола, за которым уснул и обернулся:
— Скорее князь, там люди, внизу под стеной!
Уже начало понемногу светать. С верху со стены видно было что у ворот копошится человек.
— Посвети факелом, скомандовал князь.
Человек внизу поднял вверх голову и приглушенным голосом сказал:
— Князь это я, Ясмил. Спускайте веревки, у меня здесь раненый.
С большими хлопотами нашлись веревки нужной длины, бросили концы вниз и по сигналу осторожно подняли на стену человеческое тело, с висящими безжизненно болтаясь руками и ногами. Князь бросился к нему и перевернул раненного на спину, это был Кокоча. Весь и израненный, грязный и измазанный кровью он был без чувств, но дышал. Следом на стену ловко запрыгнул Ясмил и тут же принялся быстро сматывать за собой веревки.
Глава 7. Момент истины
К утром Кокоча понемногу пришел в себя. Его напоили водой, помыли, переодели и уложили на ковре, лежащем на толстой подстилке из мягкого сена. В белой холщовой рубахе с бедным лицом он походил на мраморную статую, которая заговорила:
— Мы дали им настоящую битву. Слышите, они надолго запомнят этот день. И князья, и дружина, все бились по-богатырски. Много монгольских воинов осталось лежать там в поле. Не вернуться им никогда к своим родным местам.
— Не томи. Говори, как было. — сухо сказал князь.
— Шел я рядом со знаменем с дружиною за князем Миромиром. Поначалу князь Ратибор со своими воинами ударили по их коннице. Все это было перед нами и видели мы как дрогнули и как побежали назад поганые. Крики ликования раздавались со всех сторон, но не долго пришлось нам радоваться.
Со стороны врага тучею налетел новый отряд монгольской конницы и ударил по дружине князя. Видели мы как начали поганые окружать Ратибора со товарищами. Бились они отважно, но все больше и больше начали увязать среди неприятельских воинов. Миромира отдал приказал атаковать, и мы уже понеслись на врага, как внезапно раздался крик ужаса. Обернулся я, наши всадники останавливались и поворачивали назад. Пришлось и мне развернуть коня.
Подъехал я к своим, спешился, пробрался сквозь толпу расталкивая всех: в центре на земле лежал Святослав. Стрела попала ему прямо в лицо и прошла насквозь. Сколько длилось это затмение я вам не скажу. Затем в какой-то момент монголы ударили по нам и тогда все смешалось. Бились мы долго. Я не знаю, как описать сколько времени это длилось. Сначала подо мною убили лошадь. Помню я сумел выбраться из-под нее, вскочил и продолжал сражаться пешим. Пока я, увернувшись от всадника, скачущего прямо на меня, срубил его мечом и они вместе с лошадью упали прямо на меня.
Дальше не помню. Очнулся ночью в поле кругом мертвецы, тела лежат, навалившись друг на друга как деревья, поваленные ветром после бури. Долго пробовал стонать потихоньку и звал на помощь. Затем вдруг прибежала собака, а следом за ней Ясмил, который и привел меня к вам.
— Как ты там оказался, Ясмил?
Все это время пока говорил Кокоча, колдун, хмурый и нелюдимый, молча сидел в одиночестве у дальней стены за спинами у всех. На вопрос князя он встал, отряхнул свои одежды и медленно подошел.