— По крайней мере, до этого еще два месяца. — Весь дом благоухает орегано и поджаренным сыром. Мой желудок урчит. — Если мне придется еще долго смотреть на всю эту еду, я кого-нибудь поколочу. А именно, шеф-повара.
— Мои родители должны быть здесь с минуты на минуту. Я сказала им в 18:30.
Уже почти семь вечера. Пастор Торрес на каком-то занятии по изучению Библии/вечере боулинга, в котором я ничего не понимаю. Миссис Торрес работает допоздна, как обычно.
Проходят минуты, и морщины вокруг рта подруги становятся все более напряженными. Мы молча делим хлебную палочку. Арианна разрывает свою половину на маленькие, крошечные кусочки. В 19:30 она достает заварной крем, который приготовила на десерт, и посыпает пухлый золотистый верх кондитерским сахаром и мускатным орехом. В 19:45 наконец появляются ее родители.
— Ола, девочки, — приветствует их миссис Торрес. — О, дорогая, как мило. Но я уже поела. Твой отец не сказал мне, что ты будешь что-то готовить.
Мы с Арианной стоим бок о бок возле обеденного стола. Ее руки прижаты к животу. Голос спокойный, но в нем слышны нотки раздражения.
— Вообще-то, я говорила вам обоим об этом ужине на прошлой неделе. Ты ведь можешь попробовать немного?
Миссис Торрес повесила в гардероб свой коричневый плащ.
— Не уверена. Ты же знаешь, я обычно не ем после шести. Да и мне еще нужно закончить дела пациентов сегодня вечером.
— Это важно. Где папа?
— Рассыпает соль на дорожке. Правда, Ари, у меня был трудный день. Разве это не может подождать до завтра?
Входит пастор Торрес с красной сумкой для боулинга в одной руке и Библией в другой, его голова и плечи припорошены снегом.
— Извини, что мы опоздали, Ари. Изучение Библии затянулось. — Он подмигивает нам.
— Еда, наверное, остыла, но, пожалуйста, присаживайтесь, — приглашает к столу Арианна.
— Вы двое выглядите очень мило. Никто не сказал мне, что это вечеринка, — говорит пастор Торрес, когда мы садимся. Арианна читает молитву над нашей едой и наливает игристый яблочный сидр в бокалы для вина.
Губы миссис Торрес складываются в прямую, бескровную линию.
— Серьезно, Ари? Разве стоило готовить блюдо с таким количеством углеводов?
Я откусываю огромный кусок лазаньи.
— Потрясающий соус.
Пастор Торрес кивает.
— Я вынужден согласиться. Это фантастика, Мия. Вкус какой-то... Я даже не могу его описать.
Арианна улыбается.
— Это карамелизированный лук и голубой сыр.
— И опыт шеф-повара, — заявляю я.
Миссис Торрес насаживает на вилку крошечный кусочек зити. Она буквально вздрагивает, когда кладет его в рот. Видит, что я смотрю на нее. Ее взгляд путешествует по мне, как будто я свинья, которую оценивают на ярмарке.
— Сидни, дорогая, ты похудела?
Я напряглась. Конечно, в последнее время я много бегаю, но точно не для того, чтобы похудеть. У меня достаточно проблем со всем дерьмом, происходящим в моей голове, чтобы беспокоиться о своем весе. Единственное, что я сейчас думаю о калориях, это как их впихнуть побольше в Арианну.
— Неужели?
Миссис Торрес улыбается мне.
— Да. Точно говорю. Это замечательно. Пожалуйста, расскажи нам свой секрет. Арианна в последнее время немного поправилась в талии.
Арианна застывает рядом со мной.
Кровь стучит у меня в ушах. Мне только и остается, что не проткнуть вилкой что-нибудь живое.
— Я называю это диетой на хлебе и макаронах. — Беру все зити, лазанью и альфредо, какие только могу, и запихиваю все это в себя. Жую с открытым ртом несколько раз, кусочки шпината и сырного соуса стекают по подбородку. — Нелегко, конечно, но я готова на такие жертвы ради своей фигуры.
Лицо мадам Торрес краснеет. Она сжимает в пальцах свой золотой крестик.
— Не нужно быть грубой.
— Эй, ладно, — быстро говорит пастор Торрес. — Сидни просто пошутила.
— Нет, я не шутила. Разве вы не слышали? Красота бывает всех форм и размеров.
— Тебе следует больше внимания уделять своему здоровью, — огрызается мадам Торрес.
— А вам следует больше внимания уделять благополучию вашей дочери.
— Что это значит?
Все стремительно выходит из-под контроля. Я хочу вскочить со своего места и вдолбить этим людям хоть немного здравого смысла. Я хочу крикнуть: «Арианна не пойдет в ваш чертов колледж, чтобы стать дурацким доктором. Ну что, выкусили?» Но это шоу Арианны. Я должна позволить ей сделать это по-своему. Я стискиваю зубы и пытаюсь дышать в этом ужасном платье, сжимающем мои ребра.
— Я хочу кое-что сказать, — тихо сообщает Арианна.
— Я лучше послушаю, что скажет твоя подруга. — Голос миссис Торрес становится резким.
— Не надо, Паола.
— Я не вижу причин...
— Я сказала, что мне есть что вам сообщить, — произносит Арианна громче. Она открывает рот, закрывает его. — Я не пойду в колледж.
Ее родители замирают, как будто их поместили на театральную сцену. Пастор Торрес держит в воздухе вилку, с которой капает томатный соус. Рука миссис Торрес сжимает бокал с игристым сидром. Ее брови почти касаются линии волос.
— Что ты сказала?
Арианна дрожит.
— Я не хочу быть врачом. Я ненавижу кровь, и от одной мысли о медицинской школе меня буквально тошнит. Я хочу быть шеф-поваром. Я люблю готовить.
Миссис Торрес смотрит на Арианну, ее рот разинут.
— Но колледж — это ключ к твоему будущему. — Пастор Торрес выглядит озадаченным.
— Нет. Нет, это не так. Я не собираюсь в колледж. Я собираюсь в кулинарную школу. Я подала документы в Институт кулинарного искусства в Чикаго.
Миссис Торрес хмурится. Она сжимает пальцы на ожерелье с крестиком, как будто хочет заставить Господа прекратить это безобразие.
— Это неприемлемо.
— Я никогда не буду такой умной или стройной, как ты хочешь, мама. Я пыталась, и это чуть не убило меня. Я устала жить, ориентируясь на то, как нужно, по мнению других людей. Я устала от того, что меня принуждают заниматься нелюбимыми делами, когда у меня должен быть выбор. — Арианна перевела дыхание. — Но то, чего я хочу, никогда не имеет для тебя значения. Мне жаль, что ты расстроена, но я не собираюсь менять свое мнение.
Миссис Торрес встает, роняя салфетку на едва тронутую еду.
— Ничего подобного! Твои бабушка и дедушка пожертвовали всем, чтобы приехать в эту страну не для того, чтобы их внучка стала поваром. — Она произносит слово «повар», как будто это оскорбление. — Это то, чем занималась моя мать, когда приехала сюда. Она готовила и убирала для богатых, ленивых женщин, которые не могли потрудиться сделать это сами. Ты понимаешь?