Проведя по лицу ладонью, он стирает с него осеннюю морось. Усталым голосом произносит:
— Я не рассчитывал на то, что у нас этот разговор получится с первого раза.
— Если ты закончил говорить, то я пойду, — бросаю ему. — Холодно.
Он смеряет меня тяжелым взглядом. Туфли на шпильках, прическу — мои дешевые попытки почувствовать себя привлекательной. И шмотки — это не то, чем бы я могла его удивить. Такой он видел меня сотни раз, но это не помешало ему разворотить постель гостиничного номера в компании долбаной студентки.
— Мы не закончили, — говорит он. — Но, если тебе нужно время, я подожду.
Мои каблуки стучат по асфальту, пока я иду к дверям ресторана.
Балашов объявился здесь без предупреждения, и, чтобы оправиться от этого разговора, мне потребуется куча времени. Возможно, я и до утра не справлюсь.
Как бы то ни было, меня вышвырнуло из зоны комфорта. Я пытаюсь обустроиться в квартире, в которой ни дня в своей жизни не жила. Там все чужое и непонятное. Запахи, виды из окна. Это не мой дом. Мой дом — это место, в котором я прожила последние семь лет, куда привезла свою дочь из роддома. Первый дом, где я стала хозяйкой. Для него я подбирала наволочки и диванные подушки. Каждую мелочь. Но это собственность Балашова, и мне было необходимо покинуть наш дом самой, а не попросить убраться оттуда хозяина.
Вернув плед в гардероб, я прохожу мимо банкетного зала, из которого гремит музыка. Пройдя в пустой бар, забираюсь на высокий стул и пытаюсь унять колотящую тело дрожь. Тру друг о друга ладони, пока бармен интересуется:
— Чего хотите?
— Чего-нибудь покрепче, — отвечаю ему.
— Текила?
Я не уверена, но все же качаю головой, изображая «да».
Он выставляет передо мной шот и чашку с какой-то красной жижей. Подняв глаза, спрашиваю:
— А это что?
— В Мексике текилу лаймом не закусывают, — поясняет бармен. — Запивают вот этим коктейлем. Он острый, осторожно.
Выдохнув, я опрокидываю в себя и то и другое. Это и правда ядреная кисло-сладкая смесь. Закашлявшись, машу рукой, запрещая мне повторять.
— А я тебя искала, — на плечо опускается ладонь Лиды, именинницы.
Слезы на моих глазах — результат пожара в желудке, но, смаргивая их, я в этом не уверена. Возможно, эта мексиканская бурда растревожила застрявший в горле ком.
Когда все же поворачиваю голову, вижу, что Лидия пришла не одна, а в компании двух мужчин. Один из них мне отлично знаком — это ее муж, Борис Галицкий, а второго вижу впервые.
Мужчина бросает на меня медленный расслабленный взгляд, как настоящий пресыщенный женским вниманием козел. Ему позволительно — он спортивный, хоть и среднего роста. Тусклый свет в баре не дает разглядеть цвет глаз, но они первое, что притягивает на его лице взгляд. Слишком светлые для таких густых черных ресниц и не менее густых каштановых волос. Белая рубашка оттеняет его прекрасные гены идеально.
— Мы тоже хотим чего-нибудь покрепче, — хлопает Лида ладонью по барной стойке. — Что это такое? Сделай мне то же самое, — просит она бармена.
Посмотрев на брюнета, добавляет:
— Это моя подруга, Карина. Карина Балашова. А это Денис Алиев…
Мой взгляд снова возвращается к лицу мужчины, и не для того, чтобы пересчитать его ресницы. Всматриваясь в черты красивого лица, вижу, как его собственный взгляд стал чуть пристальнее, хотя на губах все та же расслабленная ухмылка. Но даже она не может скрыть тот легкий прищур, с которым на этот раз он осматривает меня с ног до головы.
Именно поэтому делаю вывод, что совпадений быть не может.
«Этот дагестанский ублюдок», — именно в таком контексте в последние два года мне приходилось слышать имя Дениса Алиева. Прокурора, который вцепился в бизнес Балашова как питбуль, и выйти из этой схватки без потерь моему мужу не удалось. А вот прокурор Алиев обеспечил себе новые звезды на погонах.
Я никогда не видела его раньше, но именно этому человеку обязана тем самым кризисом, который изрубил на куски нашу с Балашовым семью. Бесконечные суды, адвокаты. Это был сложный для него период.
Возможно, я должна сказать этому человеку гребаное «спасибо», ведь именно в трудностях познается семья, но, когда он протягивает мне ладонь со словами «привет», я бросаю на нее кислый взгляд и спускаюсь со стула.
Игнорируя повисшую в воздухе руку, забираю с барной стойки сумочку и обращаюсь к Лидии:
— Пойду проветрюсь.
Глава 2