- Я позвоню, мам…
***
Иногда очень остро ощущаешь течение жизни, внезапно остановившись посреди движущейся толпы.
Поток чужих людей, спешащих мимо, подчёркивает ваше собственное одиночество. Кажется невероятным, что в этой толпе и вообще в мире, среди совершенно посторонних вам людей есть родственная вам душа, ваша половинка души, готовая стать с вами единым целым и двигаться дальше в одном направлении, разделить ваши мысли и чувства, разделить вашу судьбу.
Он выдернул её из толпы студенток и отвел за угол.
- Костик!
- Оксана!
Поцелуй вышел долгим и смачным.
- Так ты приехал?!
- Как обещал.
- Вообще-то ты не так обещал, - поджала она губы, - обещал с победой.
- Оксана. Я это и сделал, чтобы победить. Бес попутал. Но теперь спортивная карьера закончена. Я заново буду строить свою жизнь, и хочу построить её с тобой. Ты согласна? Согласна выйти за меня замуж?
- Конечно! Хоть сейчас! Но вот папа.
- Я приехал в Ялту, чтобы поговорить с твоим отцом.
- И что ты ему скажешь?
- То же, что и тебе. Что люблю, что буду жить и работать ради твоего благополучия. Как думаешь – отдаст?
- Не отдаст! Но мне его согласия не нужно. Убежим с тобой, как брат, и сами будем жить!
- Нет, Оксана. Этого не будет. Я один раз в жизни нарушил правила. Ничего хорошего из этого не вышло. Теперь я хочу всё сделать, как положено. Приду к Якову Савельичу и Анне Тарасовне и буду просить твоей руки.
- Да они откажут!
- Вот когда откажут, тогда и начну за тебя партизанскую войну. А пока – давай прогуляемся!
- Давай! По набережной! А потом в «Апельсине посидим»!
- Ну, идём.
На дорогущий «Апельсин» он не рассчитывал, но, в конце концов, она же дочь мистера Твистера, откуда ей знать о его расчётах.
И вообще, ему до разговора с будущим тестем надо ещё придумать, чем он будет заниматься, чтобы обеспечить его дочке достойный, а, главное, привычный образ жизни…
***
Музыканты чего только не видят, выступая на различных площадках.
В центре зала современного ресторана, расположенного под крышей дорогого отеля, танцевала удивительная пара.
Оба оставили юность далеко позади, у обоих мерцали в тёмных волосах серебряные нити, оба были с иголочки и довольно экстравагантно одеты. Отличала их грация: мужчина двигался с кошачьей плавностью, а у его дамы движения были короткие, резкие, напряжённые. Присмотревшись, можно было выявить причину – у неё почти не гнулось колено правой ноги. Зато её глаза и быстрые улыбки рассказывали больше, чем его танцевальные па. На последних аккордах мужчина в белом смокинге с чёрной бабочкой на хвосте волос элегантно, но крепко взял под руку свою даму в облегающем белом платье с чёрным кружевным болеро, на котором лежали длинные гладкие волосы, и подвёл к столу.
- Слушай, а давай в баре посидим!
- У нас же столик есть.
- А я хочу в бар, - и она надула губы.
- Чтобы сидеть у всех на виду и ещё наклюкаться?
- Ага!
- Ну, идём. Только чур, наклюкаться по-настоящему, чтобы я мог отнести тебя домой на руках.
- Ты не Чегодаев, ты Хоботов, - шепнула она и пошла к бару, балансируя на высоченных каблуках, идём, эротоман, закажешь мне выпивку.
Он хмыкнул, подозвал официанта, расплатился и пошёл за ней к бару…
***
Костик договорился с Оксаной, что завтра придёт к её отцу, проводил её и пошёл прогуляться по вечерней Ялте. Он давно не был в Крыму, на Южном берегу, в Ялте, особенно весной, когда туристов ещё мало и город дышит свежестью.
На набережной они уже были с Оксаной, но, петляя по ночной Ялте, он снова вышел к морю и встал у края берега.
Шум волн не заглушали ни разговоры людей, ни звуки моторов катеров, ни крики чаек. Он прикрыл глаза и прислушался. Сначала это был просто гул, а потом он отчётливо, как в детстве, услышал, как море говорит с ним, как журит и успокаивает, и как шепчет ему что-то умиротворяющее и доброе…
***
Яков Савельич недобро зыркнул на горничную. Впустила, дура! А вот сам виноват – не предупредил прислугу загодя. А с другой стороны, лучше сам сейчас раз и навсегда отошьёт голодранца от своей кровинки.