- Ну, проходи, Константин Валентинович, проходи. Мы отобедали уже, так что извини, к столу не приглашу, в кабинет сразу иди.
- Спасибо.
Кабинет Якова Савельича был по сути второй гостиной дома, потому что от кабинета здесь был только стол, да и то не письменный, а малый обеденный, всегда накрытый на четыре персоны, да на тумбочке у дивана стоял ноутбук, прикрытый вышитой салфеткой. Книг здесь никаких не было даже для вида, зато были два встроенных, спрятанных за картинами, сейфа: поменьше – для денег и документов, побольше – для оружия, которое хозяин любил, и с которым охотился.
- Присаживайся, - предложил хозяин незваному гостю, - Выпьешь?
- Нет. Спасибо.
- А то выпил бы. Теперь же сухой закон соблюдать не надо.
- Дело не в этом. Я пришёл поговорить, Яков Савельич.
- А о чём? О чём нам с тобой разговаривать? Вовсе и не о чем.
- Но я Оксану…
- А вот Оксанку мою не трожь, - поднял палец отец, - не по Сеньке шапка, и не по тебе моя Оксанка.
- Я люблю её, - глухо сказал Костик.
- И я люблю. И любой полюбит, кто увидит. Да только любить мало. Надо беречь. Баловать надо. Обеспечивать надо, как королеву. А ты у нас кто? Никто.
- Яков Савельич!
- Никто и звать тебя никак! Раньше у тебя хоть имя было, а теперь что? Константин Рогов – спортсмен, опозоривший страну допингом! И хочешь, чтобы Оксана, девушка из уважаемой семьи взяла в ЗАГСе эту фамилию? Да ни за что!
- Я это ради неё сделал, - глухо сказал Костик.
- Вот что ты за мужик? Вляпался в дело, об… то есть, провалился, так хоть на бабу не кивай!
- Я не киваю. Я вам объясняю, что ради Оксаны я на всё готов.
- А мне твоя боеготовность побоку. Меня боекомплект интересует, а у тебя его нету. У тебя вообще ничего нету: двушка с мамой в Севастополе, хорошо хоть в центре, да однокомнатная холостяцкая берлога в спальном районе в Подмосковье.
- И машина.
- Машина, - передразнил отец, - а жить с моей дочерью ты где будешь? В машине?
- Я… я найду работу и через год встану на ноги. Вы пока тоже подготовитесь к свадьбе.
- Вот ты чудной! Всё о свадьбе! Да не будет никакой свадьбы!
- Как это не будет, папа? – спросила Оксана, входя в кабинет.
- Оксана! – хором сказали мужчины.
- Доченька! – заглянула в кабинет Анна Тарасовна, - о, привет, Костик, - доченька, мужчины разговаривают, не будем им мешать.
- Да будем, мама! Слышу я, о чём они разговаривают!
- А ну, цыц! Аня, ступайте!
- И шагу отсюда не ступлю! Мама! Я замуж хочу!
- Я готов, - сказал за их спинами могучий мужской бас.
Они обернулись и увидели высокого плечистого парня лет двадцати пяти, со светло-русыми волосами и усами, голубоглазого и в тельняшке.
- Ой, Василь, шёл бы ты отсюда! – огрызнулась Оксана.
- Нет, отчего же, - возразил Яков Савельич, - это мой гость.
- А Костик мой гость! И мой жених! И я за него выйду!
- Не выйдешь!
- Выйду!
- Не выйдешь!
- Выйду!
- А я сказал – не выйдешь!!!
- Яша! Яша!
- А чего она?!
- Э, молодые люди, - предложила Анна Тарасовна, - а пройдите в гостиную? И мы сейчас к вам присоединимся, вместе кофе попьём.
Парни вышли. Семья осталась. За дверью слышались голоса отца и дочери.
В гостиной Василь подмигнул горничной и попросил плеснуть ему в кофе коньячка. Потом обернулся к Костику.
- Чё? Не прокатило про любовь-морковь?
- Не твоё дело.
- И не прокатит. Панасюки – это ж пауки. Понимать надо! И Оксанка – девка дорогая, престижная, такую за одну любовь не получишь. Ты, во всяком случае.
- Это ты не получишь! Она моя! – взвился Костик.
Из кабинета послышался звон бьющейся посуды. Парни прислушались.
- Она папина, придурок! А я папин партнёр и единомышленник. И на Оксанке женюсь, потому что жениться хочу и именно на ней. Любить я кого угодно могу, хоть любую шалаву, а в жёны мне приличная баба нужна и с дипломом.