Лагерь представлял собой неправильной формы четырёхугольник примерно три лина в длину и два лина в ширину. Выходящая на восход солнца сторона лагеря, расположенного на равнине, примыкала к реке, за которой, ближе к горам, находился сам Панчен и окружающие его пригороды.
Всё расположение войск было окружено рвом и валом, поверх которого шёл частокол. Через каждые две сотни шагов на валу были установлены высокие деревянные сторожевые башни. В лагерь вели шесть широких ворот, двое из которых выходили к реке в сторону города.
Колонна новобранцев, среди которых находились Кендаг и Джучибер, переправившись через Гиньдук по каменному мосту, вошла в лагерь через полуночные ворота.
Тайчи Шибэр оставив своих подопечных стоять на широкой площади посреди лагеря, направился в здание местного войскового Приказа, дабы решить их судьбу. Либо из них образуют новый полк, либо пополнят «старые» подразделения до надлежащей численности.
Несмотря на выволочку, полученную от начальника Панченского корпуса за опоздание в несколько дней, тайчи вернулся довольным. Из новобранцев было решено создать отдельный сабрак, приписав его ко Второму габару имперских войск[1].
Новое подразделение оставалось под командованием Шибэра. Лишь послушники и воины Братства Богини да всадники-кливуты отправились на пополнение других частей. Ратники, оставшиеся под командой Шибэра, двинулись к месту своего постоянного расположения в западную часть лагеря.
Теперь, находясь на службе под знаменем Феникса, Кендаг не боялся, что кто-нибудь узнает его среди остальных тайгетских наёмников. Он знал, что Тайные Стражи не догадаются искать его в самом центре Ченжера. Да к тому же военные не питали особой любви к ищейкам. Значит, им с Джучибером следовало лишь выжидать момента, когда можно будет покинуть «гостеприимные» земли Империи Феникса.
Ни Кендаг, ни Джучибер не подозревали, что задуманному не суждено сбыться, а вихрь событий подхватит их и погонит по дороге жизни, словно осенний ветер гонит сухие опавшие листья.
[1]Габар – высшее войсковое подразделение ченжерской пехоты, состоящее из четырёх сабраков. Всего габар насчитывает 6 120 строевых воинов.
Глава 4
Небольшая двухколёсная повозка, больше похожая на арбу, запряжённая парой лошадей въехала под своды городских ворот Аланя. На облучке, правя лошадьми, сидела богато одетая женщина, в которой городские стражники не без некоторого удивления разглядели тайгетку. Остановившись, женщина предъявила начальнику караула подорожную тамгу, с выбитым на ней знаком Феникса. Тот придирчиво осмотрел бронзовую пластинку и, вернув её владелице, дал знак рукой – мол пропустить без досмотра.
Тармулан подхлестнула лошадей и поехала вверх по улице, ведущей от ворот в центр города. На ближайшем перекрёстке она остановилась у кучки, спорящих о чём-то горожан.
– Да хранит вас богиня. Не подскажете ли мне, где здесь можно найти приличную гостиницу или постоялый двор? – обратилась она к одному из них.
– Здесь много хороших мест,– грубовато ответил тот, окидывая оценивающим взглядом двуколку и одежду Тармулан,– но самое лучшее – это «Хрустальный Покой». Судя по твоему виду, ты можешь позволить себе там остановиться.
Тармулан мысленно усмехнулась. Значит, не зря она вырядилась богачкой. Похоже, её вид производит должное впечатление даже на спесивых ченжеров, иначе с ней здесь и разговаривать бы не стали.
– Как туда проехать?
Ченжер обернулся и подозвал к себе одного из мальчишек, бегающих неподалёку.
– Вот он проводит тебя до «Хрустального Покоя».
Мальчишка побежал впереди, держась сбоку от лошадей и показывая дорогу, а Тармулан ехала следом за ним.
От всех остальных постоялых дворов Аланя «Хрустальный Покой» выделялся своей роскошью и удобствами. Гостиница представляла собой высокое трёхъярусное здание с островерхой черепичной крышей, окружённое высокой оградой. С правой стороны к нему примыкали конюшни со стойлами для лошадей и мулов.
Слева, за густыми кустами, составлявшими живую изгородь, располагались помещения для рабов и прислуги. Посреди чистого, вымощенного плитами из красного гранита двора находился водоём, где, лениво пошевеливая хвостами, плавали сонные карпы.
Привратник, заметив остановившуюся у входа двуколку, тут же звякнул в бронзовый колокольчик, предупреждая хозяина о появлении нового постояльца. Тот выглянул из-за занавесей, закрывавших входные двери гостиницы: стоит ли встречать гостя самому или достаточно послать слугу.