Тармулан как и все остальные была вынуждена поклониться. Ей было незачем выделяться из толпы.
«Ну, погоди, сын шелудивой козы. Ты у меня попляшешь»,– мстительно подумала она, бросая косой взгляд на окружённого телохранителями ченжерского вельможу.
Пока она перебиралась на новое место, в её голове уже созрел замысел мщения наглому ченжеру. Нет, ничего такого кровожадного она не задумывала. Просто решила хорошенько проучить зазнавшегося князька, да и заодно немного сбить с него спесь.
Тармулан вспомнила рассказ одной разбитной девицы о том, как она в бане подсунула своей сопернице полотенце, посыпанное перцем, после чего та долго не могла иметь отношений с мужчинами.
Лукаво улыбаясь собственным мыслям, Тармулан отправилась на местный базар. Первым делом она прошла в ряды, где торговали пряностями и различными зельями. Большинство здешних торговцев были родом из Мавергана и Йоностана, ибо основную часть пряностей в Ченжер доставляли именно из этих стран. Тармулан несколько раз обошла их лавки, осматривая выложенный товар.
В конце концов, она обратилась за помощью к одному из торговцев – толстому бородатому маверганцу, объяснив, что именно ей нужно. Тот, несколько удивлённый запросом молодой женщины, предложил ей сначала попробовать выбрать что-нибудь из его товара, но Тармулан отказалась. Нет, ей нужно именно то, что она сказала. Тогда торговец, всё ещё не переставая удивляться, отправил её к своему соотечественнику, чья лавка находилась в самом конце ряда.
– Мне сказали, что здесь я могу купить «Огонёк из Дехтира»,– обратилась она к сидящему в лавке пожилому худощавому человеку с бородой.
– Да госпожа. У меня есть немного перца этого сорта. Обычно мы не возим его на базар, так как здесь его редко кто покупает.
– Я хочу купить.
– Сколько пожелаете?
– Один чи[2].
– Простите, госпожа, мне показалось, что я ослышался, или вы действительно сказали один чи?
– Ты не ослышался. Мне нужно один чи.
– Но ведь это же, слишком много даже…
Встретившись с взглядом Тармулан, торговец осёкся на полуслове вовремя припомнив, что у него на родине этот сорт перца частенько используется ворами для того, чтобы сбить собак со следа или для других ещё более нехороших целей. Поэтому он счёл за благо прикусить язык и не вступать в бесполезные споры. Тем более с женщиной.
– Хорошо, госпожа, как скажете,– пробормотал он и, достав откуда-то небольшую деревянную коробочку, принялся при помощи маленькой ложечки доставать из неё содержимое.
Тармулан видела, с какой осторожностью держался торговец, отмеряя перец, славившийся своей необычайной жгучестью. После этого он ссыпал приправу с весов в маленький кулёк из плотной бумаги и отдал странной покупательнице.
Купив перец, количества которого ей одной с избытком хватило бы года на три, Тармулан направилась к лавке, где торговали конопляным маслом. Там, по довольно сходной цене она приобрела кувшинчик масла, а в соседней лавке горсть зелёной чечевицы, после чего покинула базар.
Вернувшись на постоялый двор, Тармулан потребовала принести ей кувшин тёплой воды и полотенце. Получив всё необходимое, она заперлась у себя в комнате. Отсыпав в чашку немного перца из кулька, она залила его водой. Туда же Тармулан добавила несколько капель масла. Затем она с помощью бамбуковой палочки всё это долго и тщательно перемешивала до тех пор, пока не получила однообразную жидкость ярко-красноватого цвета.
Спрятав её подальше, Тармулан достала другую чашку, в которой принялась растирать бобы чечевицы, стремясь выжать из них как можно больше сока, известного своими слабительными свойствами. Когда количества выжатого чечевичного сока хватило бы на лечение от запора десяти человек, она слила его в маленький пузырёк.
Потом Тармулан отправилась на конюшню, распорядиться, чтобы её лошади и двуколка были готовы, потому как она возможно уже сегодня вечером уедет. Возвращаясь назад, она, сделав вид, что ошиблась, зашла в уборную, предназначенную для мужчин. Схватив лежащие там листы тонкой бумаги, Тармулан запихнула их под одежду и быстро вышла наружу. Она оглянулась по сторонам: не видел ли кто, как она заходила в уборную? Но нет, всё было спокойно.
Оказавшись вновь в своей комнате, Тармулан достала чашку с перцовой жидкостью и щедро промокнула в ней добытую из уборной бумагу, после чего разложила листы сушиться на подоконнике.