Видимо, кто-то из гиньцев, в захваченных ранее ченжерами заставах, сумел выпустить прирученного горного орла и послать собратьям весть о нашествии с крылатым гонцом. Ранее лазутчики доносили военачальникам И-Лунга о том, что тайгетские монахи часто используют птиц и собак для доставки писем между своими обителями. Наверняка, гиньские кулбусы переняли этот способ у тайгетов. По этой причине И-Лунг распорядился, чтобы воины убивали всякую живность, которую встретят на своём пути.
Два дня подряд ченжеры осаждали крепость. Наконец, после кровопролитного приступа, перебив почти всех защитников, они сумели ворваться во внутренний двор укрепления. Бой продолжался и в цитадели. Беженцы и мирные жители, укрывшиеся внутри, были безжалостно перебиты Железными Ястребами, которые спешившись, возглавляли атакующие колонны.
Тайчи сабраков донесли И-Лунгу о потерях – шестьсот восемьдесят семь бойцов пало под стенами крепости. Ещё триста сорок четыре получили ранения «в кость» и не смогут продолжать поход.
Правда, скорбную весть о потерях, заслонила другая, более приятная. В крепости было захвачено много драгоценных камней, а также богато украшенное оружие и дорогие изделия местных и тайгетских мастеров. Это позволило И-Лунгу выплатить четверть обещанного жалования воинам вперёд, а захваченное серебро, бронзовые и медные изображения кулбусских богов отправить в Дацинь, на монетный двор для чеканки денег.
В верховьях одной из горных речек, что впадали в Чулбу, ченжерам встретился большой караван паломников. С ними были и несколько тайгетских торговцев. И-Лунг разрешил своим воинам пощадить только тех, кто годился в рабы. Все слабые и больные были уничтожены, а голова караван-баши была отослана в мешке с солью в Дацинь в качестве трофея.
И-Лунг решил сделать остановку в округе Вэньгэд, осадив его одноимённую столицу. Его воинам, после перехода по горным дорогам и тропам, был необходим отдых. Кроме того, надо было подтянуть отставших и обозы со снаряжением и припасами. Сюда же вскорости подошла колонна войск князя Чже Шена.
Гиньский наместник-акридимарх, что командовал войсками в округе Вэньгэд, запросил помощи из столицы княжества. Однако передовой отряд имперского войска, возглавляемый самим князем Чже Шеном, встретил гиньскую вспомогательную рать на подступах к Вэньгэду.
У ченжерского полководца было два сабрака пехоты и два сабрака конницы. Всего три тысячи пехотинцев и две тысячи всадников. Ему противостояло около десяти тысяч пеших и две тысячи конных воинов из кулбусов. Несмотря на своё численное превосходство кулбусы были слабее обучены и хуже вооружены. В последующем упорном бою, длившемся несколько часов, ченжеры наголову разгромили гиньцев.
После этого защитники города потеряли надежду на спасение, и Вэньгэд сдался без боя. Едва его ворота открылись, как имперцы ворвались внутрь. Сгорая от алчности, ченжеры бросились грабить дома горожан и дворцы знати. Размахивая совнями и чимканами, они убивали всех, кто попадался им на пути.
Центр города, торговые ряды и дома богачей, как всегда, достались Железным Ястребам, легкоконным стрелкам и пехотинцам Первого и Четвёртого габаров, поспевшим следом за конницей.
Воинам Второго габара, вошедшим в город последними, достались дома и строения, прилегающие к крепостной стене и часть предместий, где в основном ютилась городская беднота.
Если в остальном городе и было что взять, то разочарованным воинам Второго габара нечем было заняться в захваченном предместье. Единственным зданием, сулившим хоть какую-нибудь добычу, являлось большое каменное подворье, где останавливались паломники Мизирта идущие из различных уголков Империи Феникса помолиться святыням Тайгетара.
Само подворье было построено виде двухъярусного каменного здания с четырёх сторон окружавшего широкий, мощённый каменными плитами двор, в середине которого стояла небольшая кумирня.
В отличие от других храмов и обителей это строение отличалось завидной скромностью, если не сказать бедностью. Дело в том, что оно принадлежало братству нищенствующих монахов. Обитель, существующую при подворье, населяли в основном увечные и больные калеки. Это обстоятельство объясняло бедность подворья, единственными доходами которого были собранное подаяние и пожертвование сердобольных горожан.
Когда имперцы ворвались внутрь, то здесь их постигло горькое разочарование. Захваченная добыча оказалась столь скудной, что её и добычей-то нельзя было назвать. Некоторые, в бессильной ярости крушили ветхие навесы, служившие местным обитателям защитой летом от палящего зноя, а зимой от дождя и изредка выпадающего в этих местах снега.