Шофер торопливо выбирал баранку в обратную сторону. Ему удалось избежать падения в левый кювет — в метре от него выровнял машину. Но накрутил все-таки лишнее — колеса пошли юзом в другую сторону, а машина, как отрикошетивший снаряд, полетела в правый кювет. И ничего уже нельзя было сделать…
Первый переворот. Андрей отметил, что еще все благополучно. На втором его швырнуло со скамейкой куда-то вниз, и в следующий момент он оказался распластанным на влажной земле лицом к ночному небу. И кругом — ни звука.
Приподнялся на локтях — побаливала шея. Покрутил головой: нет, все нормально. Позже он поймет, что на втором обороте, в положении вверх колесами, когда его кинуло вниз, он пробил головой тент, и следом за ним выбросило из машины девчат.
А пока он видел лишь, как справа и слева притормаживали на трассе машины. Медленно встав, заметил в темноте газик с помятым кузовом, выбитыми стеклами и пустыми глазницами фар. И что было любопытно, машина стояла на колесах, на ее остове обвисали клочья брезента.
— Андрей, это ты? Уже встал? — подала голос Нина, как будто речь шла о сладком утреннем пробуждении.
— Где вы там? — Он уже шел к девушкам, различив их фигуры, но пока еще ничего не понимая: в тишине звучал безудержный девичий смех. Они смеялись, стоя друг перед другом на коленях, обнявшись, покачиваясь из стороны в сторону, казалось, этому смеху не будет конца.
— Все живы? — Чуть поодаль стоял насмерть перепуганный шофер. Струйка крови выбивалась у него над бровью, он пытался ладонью смахнуть ее, но только размазывал кровь.
— Как видите… — пожал плечами Андрей.
— Ой, хорошо… — И шофер отступил в темноту. С откоса уже спускались водители других машин.
— Андрей, тебе самолета мало, — сквозь смех сказала Нина. Вон, оказывается, какая мысль их забавляла!
— Хватит вам радоваться! Дома ждут не дождутся! — рассердился Хрусталев.
Упоминание о доме подействовало отрезвляюще. Девушки начали подниматься, и вдруг Тамара, охнув, снова опустилась на траву.
— Что такое? — Андрей встревоженно склонился над ней. Он-то было поверил уже, что все отделались только испугом.
— Не могу ступить…
— Вот черт! — ругнулся он. — А ну давай-ка! — И бесцеремонно взял ее на руки.
— Где болит? — спросил он, вынося Тамару к свету ближайшей машины.
— Что случилось? — интересовались подходившие один за другим водители, но сейчас Андрею было не до них.
Тамара жаловалась на правую ступню.
— Пошевели пальцами!
Она безропотно выполнила его требование.
— Прекрасно! Теперь ступней вправо-влево. Побаливает? Ничего. А носочек можешь вытянуть? Можешь! Все нормально, — заключил Андрей с уверенностью доктора. — Ничего страшного нет!
— Страшного ничего нет, — бодро согласилась Тамара. — Вы не могли бы опустить меня на землю?
— Не могу. Где ваши туфли? Нина, ты как?
Сестра развела руками, словно чувствовала за собой вину.
— Иди забери там наши «детали».
Тамара усмехнулась. Андрей сначала почувствовал это. Она смотрела на него теперь без страха, с какой-то спокойной доверчивостью.
— Если бы вы не сказали, чтоб он тормозил, я убеждена, мы бы все здесь остались, — вздохнув, сказала она.
Неожиданно, будто из-под земли, появился на тяжелом мотоцикле орудовец, лихо крутанув перед ними коляску.
5
Чего-чего, а ожидать от экипажа Игнатьева такой опасной предпосылки к летному происшествию полковник Егоров никак не мог. Начальник политотдела искренне недоумевал: случись беда с молодым экипажем, куда б еще ни шло, а здесь командир по опыту летной работы — с бородой до пояса. И на тебе — выкинул номер!
Предпосылки, конечно, бывают, но все дело в том — по какой причине.
А здесь чистая вина личного состава. «Повесят предпосылочку на часть, и никуда не денешься. А это уже ох какой большой минус в работе всего коллектива!» — с досадой думал начальник политотдела, поджидая заместителя командира эскадрильи в своем кабинете. Стоял у окна и, заложив руки за спину, задумчиво смотрел в сквер. Заходящее солнце золотило молодую листву, в открытую форточку врывалось благоухание цветущей сирени.
Шла пятидесятая весна Егорова.
Луч солнца упал на его широкое с бронзовым оттенком лицо — будто скользнул отблеск пожарищ войны, когда ему приходилось штурмовать порт Расин. Пожизненной, казалось, осталась в приземистой фигуре полковника строевая выправка. Он хотя и пополнел, но становился только кряжистее.