Шел и шел сквозь снежный заслон, пока не увидел под собой красные огни входных ворот посадочной полосы. За ними размытым пятном светился прожектор. Андрей прибрал обороты и спокойненько уселся посреди жиденькой цепочки желтых огней.
— Все, отлетали на сегодня!
Игнатьев еще на пробеге протянул через проход руку, крикнул на ухо:
— Спасибо, Андрей! Завтра пойду к командиру части просить, чтобы тебе экипаж дали.
Андрей ничего не ответил.
Самолет зарулил на стоянку. Экипаж заспешил в широкоспинный, с распахнутыми дверцами автобус, а Хрусталев остался под падающим снегом — ждал, когда Александр Иванович запишет техникам все замечания.
— Пойдем, Андрей! Чего стоишь? — приостановился около него Игнатьев.
Хорошее настроение у командира, может, и не стоило портить его, но должен ведь был Хрусталев проститься с ним.
— Я, Александр Иванович, хочу вам сказать, что мы вместе летать больше не будем.
Понял Игнатьев, что неспроста заговорил так Хрусталев, и слушал, пытаясь понять, откуда у него это взялось, каким ветром надуло? Не узнал ли чего? А если узнал, что именно?
— Не уважаю я вас! Нечестную игру вы ведете. Ловкачество какое-то затеяли…
Молчали они, пристально смотрели друг на друга. Потом Игнатьев сказал негромко:
— Дурак, всю жизнь себе испортил! Еще пожалеешь!
— Мне и этого полета вот так хватит! — Хрусталев провел ладонью выше головы. — А вы делайте свою жизнь. Но даже когда в лампасах ходить будете, помните, что есть такой правый летчик, который никогда не подаст вам руки. Никогда!
Игнатьев все смотрел на Хрусталева, и лишь взгляд выдавал закипавшую в нем ярость. Мог он сейчас взорваться, но не в его натуре было становиться чьим бы то ни было открытым врагом. Нет, он сейчас сдержится, но зато позже все вернет сполна. Так он думал…
И, ничего больше не сказав, повернулся, пошел к распахнутым дверцам, а Хрусталев глянул ему вслед.
Автобус тронулся, поднимая снежную круговерть.
«Вот и хорошо!» — Андрей вздохнул, забросил за плечо планшет и неторопливо направился домой.
Было легко, впереди мельтешил снег — последний снег этой холодной зимы.
Последний выбор
Повесть в монологах с отступлениями
1
Это был их последний совместный полет, и, как многие из последних, он не заладился с подготовки. Время запускать двигатели, а второго штурмана нет. Весь экипаж уже сидел по рабочим местам в шлемофонах, спасательных жилетах, привязных ремнях и ждал старшего лейтенанта Мамаева.
Майор Полынцев — двухметровый, красивый, с веселым, светлой лазури взглядом — сидел за командирским штурвалом и посматривал на часы. Он знал, что сейчас также посматривает на часы подполковник Кукушкин Виктор Дмитриевич — руководитель полетов. Можно было заранее доложить о задержке, но Полынцев надеялся, что Мамаев вот-вот подскочит. Не хотелось лишних разговоров.
Полынцев представлял, как в стеклянном шестиграннике КДП быстренько расхаживает перед командным пультом подполковник Кукушкин, располневший не по возрасту — не расхаживает, а катается колобком, как улыбается планшетисткам в неизменно прекрасном настроении, не забывая посматривать на электронное табло под потолком. Что-что, а за выдерживанием времени запуска он смотрел хорошо. Совершенно справедливо: как экипаж выдерживает время запуска, такой в нем и порядок, так он и летает.
— Три полета три, почему не запрашиваетесь?
Виктор Дмитриевич видел со своей колокольни, как экипаж садился в самолет, и не сомневался, что командир корабля слышит его. Полынцев ждал вопроса.
— Не готовы! — схитрил он, не называя причины задержки.
Но такие номера не проходили у подполковника Кукушкина.
— Почему не готовы? Доложите конкретно!
— Нет второго штурмана!
— Понял. — И сразу пропала сталь в голосе руководителя полетов.
— На проводную! — То есть Полынцев должен позвонить ему по телефону.
Будь это обычная летная смена и вторым штурманом не старший лейтенант Мамаев, а кто-то другой, подполковник Кукушкин, не задумываясь, отстранил бы экипаж от полетов. Но сейчас у Полынцева одиночный вылет, и какой! За семью морями встретить на заправщике свою группу и плеснуть каждому по десятку тонн горючего. Чтобы все благополучно вернулись на свой аэродром, а не рассыпались по запасным. Как отстранишь? Это во-первых. А во-вторых, старшин лейтенант Мамаев такой отличник, такой покладистый симпатичный парень, что просто неудобно поднимать из-за него преждевременный шум. Тем более никого из посторонних на КДП нет. Не может такого быть, чтобы Мамаев не приехал. Разве что случилось серьезное…