Город погружен в темноту. Необычно ярко светят звезды. Никаких признаков налета. Тихо. Но вот гигантские щупальцы невидимого спрута — лучи прожекторов нервозно начали ощупывать небо. Какое-то непонятное ощущение вызывает в тебе легкую дрожь. Ждешь чего-то страшного, непонятного. Нарастает рокот приближающихся самолетов. Усиленно шарят прожекторы, всё небо усеяно тусклыми красноватыми блестками — это взрываются снаряды зенитной артиллерии. Слышны резкий треск от выстрелов и немного приглушенные хлопки от разрывов снарядов. Но вот лучи прожекторов скрестились в одной точке, видимо, нащупали жертву, и туда лавиной обрушился огонь зенитной артиллерии. А рев моторов всё нарастает. Уже слышны тяжелые ухающие взрывы падающих на город бомб. Стекла дрожат, вздрагивает здание как от землетрясения. Мы продолжаем с высоты четвертого этажа наблюдать этот щекочущий нервы смертельный фейерверк.
Вдруг прямо в поле нашего наблюдения мы увидели метеором падающий пылающий факел. Это падал подожженный английский самолет. Он рухнул на землю среди домов недалеко от нас и взорвался. Пораженные увиденным, мы умолкли. Стало жутко.
Такие картины мы наблюдали почти каждый раз во время нашего пребывания в Берлине.
А наутро, как и планировалось, мы уже на аэродроме. Бомбы подвешены, бензобаки и подвесные баки заправлены полностью. Нагрузка предельная, с нею надо взлетать и, что самое опасное, садиться на аэродром подскока.
Командиром нашего звена был Саша Краснухин. Лететь с таким ведущим — одно удовольствие. И вообще было приятно идти строем, днем.
На аэродром подскока прибыли благополучно. Самолеты сразу же укрыли и замаскировали на опушке леса. Пока осматривали и дозаправляли самолеты, летный состав отдыхал. Можно было немного поспать, но мешали комары и мошкара. Хотелось пройтись по лесу, но нас предупредили, что там разбросаны мины-лягушки, оставленные немцами. Когда на такую мину нечаянно наступишь, она подпрыгивает и взрывается на уровне головы человека. Два военнослужащих из аэродромной команды во время подготовки к нашему приему подорвались на таких минах.
Настало время обеда.
В столовой я увидел генерала Дрянина, под начальством которого служил еще в 1937 году, генералов Волкова и Туликова.
Значит, мы не одни, с нами летят и другие части. Это придавало уверенность.
К нашим столикам подошел начальник связи дивизии майор Тарасенко и показал список грампластинок, которые будут передаваться нам по приводной на обратном пути, и предложил каждому заказать свою любимую песню. Я выбрал «Ой ты, русское наше раздолье». После обеда нас собрал командир полка подполковник Микрюков. Летный состав расположился прямо на траве у края аэродрома, и подполковник давал нам последние указания. В частности, он сказал, что каждый экипаж в отдельности о выполнении боевого задания докладывает в ставку Верховного Главнокомандующего. Такое сообщение еще раз подчеркивало важность боевого задания, и каждым из нас владело единственное желание: во что бы то ни стало выполнить боевую задачу Верховного Главнокомандования и доложить о ее выполнении.
Командир дал также ряд деловых советов технического порядка и пожелал успешного выполнения боевой задачи. И никто из нас, конечно, не мог предполагать, что эта беседа окажется для нашего командира полка последней…
Незадолго перед вылетом в небе показался немецкий самолет. Он приближался к нашему аэродрому. Ясно было, что это разведчик.
— Ну, сейчас ему амба, — решили мы. — Сейчас появятся наши истребители…
Но истребители почему-то не появлялись, зенитки тоже не стреляли: то ли действовал приказ не демаскировать себя, то ли их вообще не было. Разведчик спокойно пролетел над аэродромом и ушел восвояси. Теперь, надо полагать, пожалуют немецкие бомбардировщики. Правда, наши самолеты замаскированы, но эта маскировка может ввести в заблуждение разве только неопытного наблюдателя.
До начала запуска моторов остается полчаса, но все уже сидят на своих местах. Нас мучает нетерпение — скорее бы оказаться в воздухе! Совершенно очевидно, что гитлеровцы не заставят себя долго ждать.
Командир расхаживает у места старта, поглядывая на часы. Вдруг кто-то не выдержал, запустил моторы. Как по команде, запустили моторы и остальные, хотя до вылета оставалось еще минут двадцать пять. Солнце уже клонилось к горизонту. Понимая опасность дальнейшего промедления, командир махнул флажком, и взлет начался. Самые напряженные минуты… Летящие тревожно мгновения…