— Есть быть Героем Советского Союза! — четко по-военному ответил я и раскланялся.
Так состоялась моя встреча с членом Советского правительства, Народным Комиссаром Трудовых Резервов П. Г. Москатовым. Полет на Берлин действительно вызвал у людей большую сенсацию, если такой занятый человек, как нарком, уделил беседе с участником полета столько времени.
А завтра снова в полет. Первый полет экипажа гвардейцев в гвардейском полку.
Сталинград
Во второй половине сентября мы бомбили аэродром занятого фашистами Ростова-на-Дону. После выполнения задания на обратном курсе получили по радио приказ приземлиться не на своей базе, а на другом аэродроме — указывалось, на каком именно. Вскоре сюда прибыли и наземные службы — технический состав, связисты, штабные работники. Прибыл и комиссар эскадрильи Анатолий Яковлевич Соломко. Его присутствие всегда прибавляло нам уверенности. Мы знали: если наш комиссар с нами, можно лететь на боевое задание спокойно. Он позаботится о наших наземных делах, обеспечит всем необходимым, не упустит ни одной мелочи. Анатолий Яковлевич был моложе многих из нас, но считался душой эскадрильи и пользовался у всех летчиков большим уважением.
На другой день Анатолий Яковлевич зашел к нам и спросил:
— Кто знает аэродромы в районе Сталинграда?
— Я знаю, — ответил я. — Учился там.
— Зайдите в штаб.
В штабе я показал на карте известные мне аэродромы и ушел. А вечером нам поставили задачу бомбить их.
Признаться, нас это ошеломило. По сводкам мы знали, что бои идут западнее и юго-западнее Сталинграда, но чтобы так близко к городу… Стало немного не по себе. Летаем-летаем, бомбим-бомбим, а фашист всё прет и прет… Когда же мы его остановим? Раньше летали на запад, потом на юг, а теперь приходится летать почти на восток. Значит, гитлеровцы совсем недалеко от Волги. Что же’ будет дальше? С тяжелым сердцем летели мы на боевое задание.
Сомнения наши развеял комиссар корпуса Федоров. Он довольно часто бывал у нас в полку, а нам казалось, что он всё время с нами — настолько его посещения запечатлелись в памяти.
Комиссар… Лицо, окруженное в нашей армии высочайшим почетом. Еще не видел, не знаешь этого человека, а само понятие — комиссар — уже вызывает у тебя какое-то особое уважение.
Комиссар… Одного этого слова боялись все враги советского строя, начиная от белогвардейцев, интервентов времён гражданской войны, всяких националистов и кончая гитлеровцами.
Комиссар… Особоуполномоченный Коммунистической партии и Советского правительства. Он должен был обладать незаурядными организаторскими способностями и военными познаниями, быть психологом, воспитателем, старшим другом и товарищем, политическим руководителем, уметь силой убеждения, личным примером увлекать бойцов на выполнение поставленной командованием задачи. Кто не отвечал этим требованиям, не мог долго задержаться на посту комиссара. К счастью, такие и вообще-то составляли редкое исключение. Институт комиссаров сыграл важную роль в укреплении Советской Армии на первом этапе Великой Отечественной войны.
Сергей Яковлевич Федоров был и остается в моей памяти образцом настоящего комиссара.
— Ну как, товарищи, устроились? — спросил он, заходя к нам в комнату и осматриваясь. — Ничего, я думаю жить можно. Тепло, чисто, уютно. В тесноте, как говорится, да не в обиде. Как с питанием?
— Всё хорошо, товарищ комиссар, вот только… Как же это? Сталинград!..
И начался разговор. Доверительный, непринужденный. Каждому казалось, что Федоров обращается лично к нему. Он с полной откровенностью, ничего не приукрашивая и не смягчая, обрисовал обстановку, сложившуюся на фронтах. Не просто обрисовал — проанализировал. Успехи врага — временные, Родина требует от своих защитников стойкости, и перелом в ходе, войны наступит, он, быть может, lie столь уж и далек. Эти мысли Федоров выразил с большой силой внутренней убежденности. Комиссар будто снял тяжесть с души.
По специальности штурман, комиссар много летал, почти со всеми старыми летчиками ходил на боевые задания. Не раз приходилось летать с ним и мне. Грамотный специалист, он был в курсе всех технических новшеств, летал уверенно, и когда на штурманском месте я видел Сергея Яковлевича, мне казалось, что он давно состоит в моем экипаже. Даже обращался к нему в полете не как к начальнику, а как к штурману.
— Штурман, сколько времени до цели?
— Сорок минут, — отвечал Федоров.
— За пять минут до цели предупредите меня.
— Есть предупредить.